Остановив выбор на единственной двадцатилетней дочери маркиза Стакея, граф Малгри счёл свою миссию выполненной. Избранница для наследника, как и её обедневшая семья, полностью соответствовали его требованиям. В том, что Стенли примет его выбор, он не сомневался. Разве может не понравиться голубоглазое создание с внешностью богини и нежным голосом, стыдливо опускающая глаза и мило красневшая под его пристальным взором? К тому же леди месяц назад покинула стены пансиона благородных девиц!
Граф Малгри не ошибся. Его сын заинтересовался леди Шейлой Табби Стакей.
Однажды Стенли познал любовь и, увлёкшись Шейлой, решил, что сможет полюбить второй раз. Увы.
— Вот уж беспечность, — продолжал вещать лорд Нотлан. — В молодости все мы надеемся, что горе — это не для нас. Что оно пройдёт стороной. Минует. А когда Костлявая в балахоне и с косой встанет за спиной, вот тогда и думаешь, что останется после тебя? Вся наша жизнь пропитана риском. Нас всюду подстерегают опасности. Неожиданные повороты событий могут привести семью к нищете, перечеркнуть планы, разрушить своё будущее и детей. А пока ты молод и беспечен, любим и желанен, кажется, что здоровье и жизнь будут вечными.
Старый лорд, переживший четырёх своих жён, казалось, разговаривал с самим собой. Только блеск влажных бегающих глаз, прикрытых обмякшими веками, выдавали его с головой. Имея огромный опыт общения с людьми разного сословия, он чутко улавливал настроение собеседника.
Желанен и любим, — мысленно повторил Стенли. — Только не Шейлой.
Когда-то он был и любим, и желанен. После завершения учёбы в престижной школе для мальчиков, он поступил в Кембридж, а Нэнси была одной из немногочисленных вольнослушательниц. Женщинам впервые позволили пройти подготовку перед поступлением в только что открывшийся колледж. Он заметил её сразу: уверенную, рассудительную, не похожую на других девиц её круга. Дочь сквайра, она была на несколько лет старше Стенли.
В Нэнси ему нравилось всё: внешность, манера общения, характер. Нежная и страстная, она не была скромницей и их отношения развивались быстро. Через полгода он снял маленькую квартирку, и они стали жить вместе. Разумеется, его семья — как и её — ничего не знала.
Нэнси казалась ему самой доброй, самой красивой и самой искренней. Она отдавала ему себя, не требуя ничего взамен, понимала его, как никто другой. С ней было спокойно и легко. Она стала его первой женщиной, и он полюбил её всей душой. Они строили планы на совместное будущее, мечтали о доме, семье, детях. Дочь сквайра и сын графа? Стенли не хотел думать о разнице в их положении. Он считывал, что его отец, немного поупрямившись, даст согласие на неравный брак. А если не даст — не беда, можно прожить и без родительского благословения.
Сразу же после окончания учёбы, выбрав удачный момент для беседы, когда отец пребывал в благодушном настроении, Стенли решился рассказать ему о своём намерении жениться.
Граф Малгри подробно расспросил его о семье девушки и надолго замолчал, потирая подбородок и глядя на огонь в камине. Затем спросил:
— Ты ведь не хочешь поставить меня в известность, что твоя возлюбленная ждёт ребёнка?
Стенли замотал головой.
— Хорошо, — без тени сомнения согласился граф, — завтра же едем к ним. Посмотрим, что собой представляет семья... как ты говоришь её зовут? Да, Нэнси.
Отец невесты оказался человеком энергичным, чуть хамоватым и громогласным. Он не смутился, увидев на крыльце поместья титулованных гостей. Узнав о цели их визита, распорядился об обеде и пригласил будущего старшего родственника в кабинет. Они долго не выходили, и Нэнси заметно волновалась. Она с опаской посматривала на жениха и прислушивалась к каждому шороху, доносящемуся из коридора. Стенли, напротив, находясь в обществе двух старших братьев и матери девушки, вёл с ними светскую беседу и был спокоен. Когда появился отец с покрасневшим лицом и сверкающим злым взглядом и бросил ему короткое: «Едем», он растерялся. Но ослушаться не посмел.
Уже в карете, на вопросительный взор сына граф Малгри жёстко и презрительно выплюнул:
— Они рутинёры!
Виконт пал духом. Это был приговор.