Сладковатый запах гниющей соломы и конского навоза перебивал ароматы свежей выпечки, жареного мяса, лука и чеснока. Ветер принёс влажный запах дождя с горькими нотками тлеющих опилок. Мимо кареты проехали несколько гружёных бочками крестьянских телег в сопровождении группы всадников по внешнему виду похожих на фермеров.
— Планами? — замялась Венона, и Ольга поняла, что план есть, но делиться им маркиза ни с кем не собирается.
— Использовать себя вслепую я не дам, — «виконтесса» постучала ладонью в стену экипажа, как это делала леди Стакей, и крикнула кучеру: — Разворачивайтесь, милейший! Мы возвращаемся в Фалметт!
— Талбот! — стукнула кулачком в стену Венона. — Аддисон Роуд!
Она развернулась к Ольге и схватила её за взметнувшуюся к стенке руку:
— Тогда делай что-нибудь сама!
— Стенли ясно сказал, что принесёт договор. Вот тогда, когда я ознакомлюсь с его содержанием, и буду решать, как поступить. Я́ буду решать, а не вы, — едва сдержала себя «виконтесса», чтобы не перейти на крик. — Не бегите впереди паровоза, леди Стакей!
«Мама» задохнулась от наглости дочери:
— Да ты заслужила то, что с тобой произошло! — хватала она воздух открытым ртом. — Почему ты позволила мужу заиметь содержанку и глупенькую обожательницу? Где ты была?
— Ваше воспитание, мама, — Ольга впервые назвала Венону мамой, при этом вложив в это слово всю силу своей иронии. — Вернее, полное отсутствие полового воспитания.
У маркизы вытянулось лицо от удивления.
— Твоё воспитание в пансионе… — не сдержалась она от укора.
— В пансионе? — перебила её Ольга. — Чему, по-вашему, учат девиц в пансионе? Как строить глазки мужчинам и ублажать их в постели? Или в какой позе отдаться ему в очередной раз? Какое бельё надеть, чтобы оно ничего не скрывало? — Такого белья в комоде Шейлы она не обнаружила. — Или учат говорить с мужчинами о чём-то умном, чтобы быть им интересной?
— Боже мой, и это говорит моя дочь, — застонала женщина, нащупывая флакончик с нюхательной солью.
— Прекратите, леди Стакей, — жёстко сказала Ольга, останавливая её руку. — Вы не упадёте в обморок и не станете устраивать мне показательную истерику — рядом нет мужчин для оценки вашего актёрского таланта. Не желаете поговорить начистоту? Чего вы от меня ждёте? Что я пойду к отцу Стенли, кинусь ему в ноги и стану слёзно молить повлиять на сына, чтобы тот не подавал на развод?
Карета продолжала движение и Ольга, одним глазом поглядывая в окно, заметила, что направление она не изменила. На тротуаре мелькнула тёмная фигура констебля с дубинкой в руках.
— Мы расскажем ему о подложных письмах, — Венона мягко накрыла руку дочери ладонью, призывая к спокойствию.
— А если лорд Хардинг уже рассказал ему обо всём и преподнёс ситуацию со своей точки зрения?
— Пусть лорд Малгри узнает и о нашей точке зрения.
Ольга поморщилась:
— Оправдывается тот, кто виноват, — она вспомнила, как бежала за Стенли, уговаривала выслушать её, пыталась узнать, что написано в анонимном письме. И чем всё закончилось?
— Но ты же не виновата, Шейла. Ты не изменила своему мужу. Всё ложь, — горячо возразила «мама».
Изменила! — хотелось крикнуть Ольге. Изменила с его отцом. Целовалась с ним и просила его уехать с ней на край света, фактически сбежать. Кто знает, быть может, кто-то видел её поцелуй с лордом Малгри по пути к поместью и написал об этом виконту. Если бы она знала, о чём написано в том письме…
Всё её существо протестовало против визита на Аддисон Роуд, и она не могла проигнорировать вопящий инстинкт самосохранения. Знала, если не послушает внутренний голос — будет жалеть об этом. Такое случалось не раз. Есть набитые шишки, есть многолетний печальный опыт.
— Я не пойду, — тихо повторила она.
— Я схожу одна. Выпью всего одну чашку чаю, — упорствовала Венона. — Нам же нужно знать, что думает лорд Малгри о случившемся.
— Он, скорее всего, знает, что я нахожусь у вас, — сдалась Ольга, видя, что не в силах противостоять женщине.
— Пусть знает. Я скажу, что была у модистки и заехала справиться о… его докладе. Кстати, что с докладом?