Тяжёлый вздох мужчины стал ей ответом.
Ольга выдохнула с облегчением — Джеймса без колебаний можно вычеркнуть из числа подозреваемых. Он не стал бы рассказывать Стенли о своей связи с его женой ни при каких обстоятельствах. Даже из мести. А вот в анонимке могло быть написано именно об отношениях Джеймса Роулея и Шейлы. Тайный «доброжелатель» мог видеть их поцелуй.
Ольга покусывала губы от досады, с горечью думая о том, что Шейла поступила опрометчиво и легкомысленно. Она заслужила гнев мужа.
Выйдя в гостиную, «виконтесса» испытала лёгкий шок. Увиденное заставило забыть о неутешительном выводе.
Венона, склонившись над Самантой, приводила её в чувство с помощью флакончика с нюхательной солью. Разбитая чашка и мокрый подол платья девушки сказали за себя.
Ольга поспешила к подруге, а Джеймс, к её удивлению, не проявил, казалось бы, положенного беспокойства к обмороку сестры. Он отошёл к окну и задумчиво уставился в него, щурясь от яркого солнечного света.
— Гроза идёт, — сказал он едва слышно, косясь на медленно приходящую в себя Саманту. — Домой бы успеть вернуться.
Встретившись с ним взглядом, Ольга опустила глаза. Откровенно тоскливый, он вызвал у неё жалость. Любил ли виконт Шейлу по-настоящему? Неплохой ведь парень, да только не повезло ему встретить на своём пути виконтессу. Да и она, судя по всему, не была к нему равнодушна. Кто знает, быть может, будь эта пара вместе, всё у них сложилось бы наилучшим образом.
Обмахивая лицо Саманты книжкой-«малышкой», Ольга усомнилась в её сознательном обмороке:
— Бледная какая, — разве получится побледнеть по заказу, когда этого требуют обстоятельства? Она бы, точно, не сумела.
— Ну, ну, — леди Стакей похлопала гостью по щекам, снова поднося флакончик к её носу. — Давай, девочка, приходи в себя. Не следует так сильно затягивать корсет. Бери пример с Шейлы, — она глянула на талию дочери и без особых усилий кажущуюся слишком тонкой. — Ты же во всём подражаешь ей, верно, детка? Тебе и раньше нужны были точно такие же игрушки, как у неё, платья, причёски, украшения, другое, более значимое. То, чего не купишь и не ук...
Саманта открыла глаза и, следя за ярким розовым пятном томика со стихами, замахала руками в поисках опоры. Маркиза поддержала её, а Ольга, отбросив книгу, схватила свою чашку с остывшим чаем и поднесла ко рту девушки:
— Выпей, миленькая.
Саманта отшатнулась:
— Спасибо, не нужно. Мне уже значительно лучше, — она часто задышала; румянец вернулся на её личико.
Венона сильнее сжала её предплечье, не давая встать. Заслонила её от брата и, приблизив своё лицо к её, тихо и ласково заговорила:
— Что же ты отказываешься разделить с нами питьё привезённого тобой целебного бальзама? Я вчера отнесла его нашему аптекарю. Знаешь, что он в нём унюхал?
Саманта рванулась в сторону в попытке встать, но женщина, оглянувшись на отрешённо отвернувшегося к окну Джеймса, лишь усилила хватку и ещё тише заговорила:
— Можешь ничего не говорить, маленькая мерзавка. Настой из порошка лавра хорошо тебе знаком. Правда?
— Ой, — вновь побледнела девушка. Обмякнув, она жалобно посмотрела на леди Стакей и плаксиво заговорила: — Я перепутала бутылочки. Я взяла не то, да? Маменька в свою добавила настойку лавра для расслабления нервов. Это мне от этого стало плохо? И голова кружится…
— А ещё настой лавра гонит мочу, — хмыкнула Венона, поднося к лицу Саманты томик лорда Байрона. — Это тоже твоих рук дело?
— А вам всем нехорошо или только мне? — заёрзала гостья, не обращая внимания на книгу.
Ольга вспомнила, как Саманта отказалась пить чай с бальзамом, когда привезла его ей. На что она тогда сослалась? Как и сегодня, что уже пила его дома.
— Всем плохо, — зашипела маркиза, — от твоей лжи. Я вижу тебя насквозь, негодница.
— Я не намеренно, — захныкала Саманта, высматривая фигуру брата у дальнего окна. — Простите, пожалуйста. Если бы всё было так, как вы говорите, разве бы я пила вместе с вами?
— Сказать тебе, что ещё бывает, если пить настой коры лавра? — не давала ей собраться с мыслями Венона.
— Маменька пьёт его ещё от… звона в ушах.
— Ты хорошо знала, что делаешь, — проигнорировала её слова леди Стакей. — Отвечай, письмо твоих рук дело? — махнула она книгой перед лицом подруги дочери.