Могут ли «разговаривать» таким образом животные? Или же только у человека есть внешняя сигнализация, а весь остальной животный мир пользуется лишь внутренними сигналами, сигналами внутри организма?
Этот вопрос настолько интересен, что стоит о нем рассказать подробнее.
Глава 2
НЕ ТОЛЬКО ЛЮДИ
ГОВОРЯТ ЛИ ЖИВОТНЫЕ!
Говорят ли животные? Этот вопрос волновал людей с древних времен. Первобытный человек отвечал на него без всякого сомнения: да, животные разговаривают друг с другом, их язык устроен так же, как и человеческий. Больше того, некоторые звери могут не только разговаривать между собой, но и понимать человеческий язык.
Первобытные люди считали животных точным подобием человека, с тем же умом, характером, языком. Остатки этой первобытной веры в зверей-братьев можно найти во всех сказках народов мира: стоит только назвать «Братца Кролика», «Михайло Ивановича Топтыгина», «Лису Патрикеевну».
Конечно, представление о зверях-людях неверно и наивно.
И все-таки современная наука доказала, что у животных существует «язык» — система знаков, служащих средством общения.
У зверей, живущих в одиночку, конечно, такого языка нет. Да он им и не нужен — не с кем «говорить». Тигр охотится в одиночку. Ему незачем «разговаривать» с другими тиграми, и поэтому нет «тигриного языка».
Но когда тигр и тигрица начинают искать друг друга или растить потомство, возникает необходимость «разговора»… и возникает система сигнализации между тигром и тигрицей, конечно, очень примитивная.
Многие птицы живут стаями. И здесь потребность в «разговоре» гораздо сильней, чем у «семейных пар». Поэтому-то и «язык птиц» более развит.
Американские ученые, изучая повадки и жизнь ворон, нашли, что существует особая сигнализация у вороньих стай, живущих в городе и в сельской местности. Ворона городская «не понимает» карканья вороны сельской.
Но есть еще бродячие вороны, вороны-путешественницы, перелетающие из одного места в другое. Они также имеют свой язык. А так как им приходится бывать и в городе и в деревне, то кочевые вороны могут «разговаривать» на «языках» городских и сельских ворон.
Конечно, ни о каком «человеческом разговоре» не может быть и речи. Это всего лишь элементарные сигнальные крики, вроде сигнала тревоги, призыва и т. п. Но о глубокой пропасти, лежащей между сигнализацией представителей животного мира, с одной стороны, и человеческой речью — с другой, мы поговорим после того, как познакомимся со средствами связи общественных насекомых и обезьян.
«ЯЗЫК» ОБЩЕСТВЕННЫХ НАСЕКОМЫХ
Животным, имеющим гортань, легко издавать сигнальные крики. А как быть тем, у кого нет гортани, ушей и даже глаз? Например, такие общественные насекомые, как термиты, от рождения слепы. Как общаться им? Как разговаривать безголосым муравьям и пчелам?
Насекомые используют другие, незвуковые средства связи. Особенно хорошо изучена сигнализация неутомимых тружениц — пчел. Ученых, изучающих насекомых, и просто наблюдательных людей с давних времен интересовал вопрос, каким образом пчела сообщает другим пчелам о найденном источнике пищи? Многолетние кропотливые исследования позволили раскрыть эту давнюю тайну.
Оказалось, что пчела пользуется своеобразным «языком танца».
Если источник нектара или пыльцы находится в пределах до 100 метров от улья, пчела совершает на сотах движения по кривой, похожей на круг или серп. Если же расстояние превышает 100 метров, рисунок танца становится иным: пчела движется не по кругу, а по кривой, напоминающей восьмерку.
На помощь «языку танца» приходят и своеобразные «жесты». С их помощью пчела может указать даже на величину расстояния до источника нектара.
Исполняя так называемый «мобилизационный танец», пчела заканчивает каждый круг небольшим пробегом. Во время этого пробега она делает быстрые колебательные движения телом (особенно — концом брюшка). Если источник пищи расположен в 100 метрах, пчела делает 4 виляния, если расстояние полкилометра — 10 виляний, если 2 километра — 35 виляний, и т. д. Таким образом, пчела может как бы кодировать любое расстояние в соответствующее число виляний.
Для того чтобы сигнализация была еще более надежной, применяется и другой способ кодирования: число кругов в единицу времени также указывает на расстояние от источника пищи. Расстоянию в 100 метров соответствуют 9-10 кругов за 15 секунд, 1 километр — 4,5 круга. Происходит своеобразное дублирование: число виляний во время прямого пробега пчелы и число описываемых кругов говорят об одном и том же — величине расстояния до источника нектара.
Прямой пробег позволяет также сообщать пчелам и о направлении, где находится пища. Если пчела совершает пробег по соту вверх, это значит, что лететь к источнику надо прямо по направлению к солнцу. Если положение источника нектара иное, то пчела движется по соту вниз, причем повороты головы в любую сторону безошибочно указывают величину угла, под которым надо лететь в нужное место.
Другие общественные насекомые — муравьи — прибегают к иной сигнализации: «антеннами связи» у них являются усики. Обнаружив источник пищи, муравей подает сигнал «добыча» прикосновением своих усиков к усикам другого муравья. Своеобразен муравьиный сигнал «тревога». В момент опасности специальная железа
муравья выделяет пахучую жидкость. Это своего рода «химический набат» муравейника. Радиус действия этого «набата» невелик — несколько сантиметров. Но, передаваясь от муравья к муравью, он вызывает цепную реакцию — и вскоре о грозящей опасности оповещен весь муравейник!
Запах позволяет также отличать «своих» муравьев от «чужих». Муравьи, живущие в одном муравейнике, обладают общим семейным запахом, и горе тому, кто пахнет иначе. Вот как характеризует «язык запахов» известный ученый Норберт Винер в своей книге «Кибернетика»: «У муравьев взаимная связь, вероятно, состоит в основном из нескольких запахов. Весьма маловероятно, что муравей из своего муравейника может отличить одного муравья от другого. Он, конечно, может отличить муравья из своего муравейника от муравья из чужого муравейника и будет сотрудничать с первым и уничтожит второго».
Впрочем, не все ученые считают, что «язык запахов» — единственное средство связи муравьев. Известный советский энтомолог, профессор П. И. Мариковский, долгое время наблюдая за черными лесными муравьями-
древоточцами, пришел к выводу, что у них есть своеобразный «язык жестов».
Вот некоторые из этих «муравьиных жестов»:
Голова голодного муравья поднята на 90 градусов, челюсть раскрыта и подставлена под голову другого, сытого муравья: «Немедленно дай поесть!»
Приподнявшись на задних ножках, муравей выставляет вперед брюшко, как бы приноравливаясь брызнуть кислотой: «Берегись!»
Легкие подскоки вперед и назад, удары челюстями: «Кто ты?»
Пока что расшифровано немного таких «жестов». Быть может, их окажется несколько десятков. Однако ясно, что содержание их посвящено еде, опасности, борьбе с чужаками — узкой тематике муравьиной жизни.
«ОБЕЗЬЯНИЙ ЯЗЫК»
Системы общения, средства связи есть у насекомых, птиц, рыб, млекопитающих, живущих коллективно, объединениями. Естественно, что средства связи должны быть и в обезьяньих стадах.
Каков же этот «язык обезьян»? Столь же прост, как и примитивные сигнальные системы животных? Или ближе к языку людей, дальних родственников человекообразных обезьян? Быть может, в нем можно найти следы тех звуков, из которых впоследствии сформировалась человеческая речь? Или же наш язык совершенно отличается от обезьяньего?
Интересные исследования, посвященные «языку обезьян», провел в Сухуми советский ученый Николай Иванович Жинкин, известный своими работами по физиологии и психологии речи.
Сигнальные крики обезьян с давних времен привлекали внимание ученых.