– Да. Так вот... Может и ему что показалось? Из-за абсента? И он головой, с разгону...? – предположил Оскар.
– Да? А может по-другому всё было? Может вы не поделили чего? И ты его головой, с разгону...?
Следователь должно быть играл роль злого полицейского.
– Ну зачем вы так? Во-первых, он мне другом был. Во-вторых, на мне же нет никаких следов борьбы. Тогда он с кем-нибудь другим подрался. Надеюсь, в таком случае, вы разыщите убийцу. Зачем мне это? И что нам делить?
– Мало ли... Балалайку… Или медведя… Ты как? – последние слова были адресованы капитану.
– Можно свести на случайное самоубийство. Захотел в другое измерение выйти, да поскользнулся… Плюс абсент в такой дозе. Известны случаи... Тут и следов-то борьбы нет, кроме разбитого стекла.
– Да, следов нет…
Им явно не улыбалось открывать убойное дело, и в этом их интересы совпадали.
Следователь подошёл к соседней нише и провёл пальцем по царапине, оставшейся на стекле от алмаза.
– Следов нет, – повторил он.
Он достал из кармана плаща тонкую медицинскую перчатку, надел и запустил руку в нишу с разбитым стеклом. Тело Марка, запеленав в чёрный полиэтилен, уже унесли на носилках в машину.
– А как с этим быть?
Следователь положил в нише урну набок и стало видно, что она была пуста.
– Ну что молчишь? Какие версии?
– Ну это не моя работа – версии двигать, – сказал Оскар, – Но в принципе могу выдать гипотезу.
И, в ответ на приглашающий жест, он высказал предположение:
– Ну может там ничего и не было? Уже давно? Может родственники давно забрали прах? Переместили без уведомления? А урну оставили, чтобы избежать вопросов.
Оба представителя власти снова обменялись выразительными взглядами, и полицейский кивком констатировал вполне возможную правоту Оскара.
Сыщику не давала покоя царапина на стекле. Он поскрёб её ногтем.
– Свежая похоже…
Он присел на корточки. Метки, обозначающие положение тела, ещё были на месте. Лужа крови на асфальте уже приобрела бурый оттенок и загустела, на светлых туфлях Оскара она совсем высохла. Слабо различимые неровные отпечатки от измазанных кровью подошв вели по дорожке в сторону центральной аллеи и перед ней терялись. Следователь бросил взгляд на испачканную обувь Оскара и отправился по едва заметным следам прямиком к пустой бутылке возле ниши Андрея. Там он оглядел всё вокруг и наконец уставился взглядом внутрь ячейки. Оскар не сомневался, что его внимание целиком поглотила цветочная ваза внутри. Не поворачивая головы, он вытянул вбок руку и поманил Оскара пальцем.
– Хорошо бы разрешение на эксгумацию у родственников получить, – сказал тот, послушно доставая ключ, когда следователь жестом велел ему отворить дверцу.
Рука следователя минула вазу с гвоздиками и подхватила бокал с абсентом. Оскар старался не смотреть на вазу.
– В лабораторию… Пробу на концентрацию туйона, – сказал следователь, передав бокал одному из полицейских и, обернувшись к Оскару, продолжил: – Сейчас поедем к нам. Подержим сутки-двое... Пока не решится как дело оформить...
Он подозвал полицейского и показал на Оскара скрещёнными руками. Полицейский заставил его поднять руки и похлопал по одежде. Всё, что было в карманах: мобильный телефон, ключи, портмоне передал напарнику. Ему опять повезло: следователь потребовал карточку удостоверения личности и внимательно изучил её, а к мобильному телефону интереса пока не проявил, и он получил временную фору, чтобы выдумать правдоподобное объяснение, – почему у него в телефоне были фотографии ещё нетронутой ниши, где погиб Марк.
– Да! – вспомнил он, – Тут ещё свадьба была. Может они что заметили…
– Свадьба? На кладбище? Тоже русская? Оригинально! Наверняка и медведь где-то притаился, всё же.
– Венчаться шли. Здесь единственная православная церковь на весь город.
Полицейский надел Оскару наручники.
8. Везунчик
В камере для задержанных в тюрьме «Панкрац» он оказался единственным обитателем и почти все тридцать часов заключения беспробудно проспал. Его не принуждали соблюдать режим и, казалось, напрочь забыли о нём, хотя еду, к которой он почти не притрагивался, доставляли исправно. Утром, на вторые сутки, когда он прикидывал скоро ли истечёт положенный максимальный срок задержания, появился конвоир и выпроводил его вон, передав во внутреннем дворе полицейскому, который и доставил его в кабинет следователя.
Тот сидел за столом, что-то изучая на экране компьютерного монитора. Увидев Оскара, он достал из-под стола бумажный пакет, бросил его на край стола и сказал: