— Вы с ума сошли! — ахнула Татьяна. — Какой еще труп? Какие люди?
— Ну через глазок не особо разглядишь, но могу держать пари: молодые и довольно симпатичные. А насчет трупа — это я предположительно. Вы Донцову читали? Вот не помню, как именно называется ее вещь, которую я имею в виду. Но там именно такая ситуация: открытая дверь в квартиру, а в ванной — труп белокурой красавицы. Погодите, куда вы? А дверь — разве вы ее не запрете?!
Монахова и сама не помнила, как оказалась вновь возле своей машины, в которой ее поджидал Валерий Андреевич.
— Ну что еще? — Генерал подозрительно и недоуменно уставился на Татьяну, брякнувшуюся на водительское сиденье.
— Я туда одна не пойду! — И, не дожидаясь, пока генерал задаст свой следующий нелицеприятный вопрос, пересказала услышанное от соседки, опустив, разумеется, все, что касалось Донцовой.
Валерий Андреевич Березин на какое-то время молчал, задумавшись, затем, видимо приняв решение, достал мобильный и набрал номер «охранки».
— Мне нужны пара-тройка ребятишек, — хмуро бросил он дежурному, неохотно назвав себя. — Адрес сейчас скажу. Пусть подойдут к серебристому «лексусу», припаркованному у второго подъезда. Куролепов когда вернется?
И, мрачно выслушав ответ, отключил связь, не прощаясь. «Спецназовцев» они с Монаховой дожидались молча, не обменявшись ни единым словом вплоть до их прибытия.
Тот, который, видимо, был у прибывших за старшего, выслушав инструкции генерала, полученные через приспущенное стекло машины, кивнул и, махнув рукой двоим своим спутникам, скрылся в подъезде. Еще один последовал спустя минуту за ним, третий занял позицию рядом с подъездом.
Монахова, так и сидевшая за рулем, прижала руку к груди, словно пытаясь унять колотившееся от страха сердце. Но ждать долго им не пришлось, Вскоре оба «спецназовца» вышли из подъезда и, ничуть не таясь, направились к машине:
— Там все чисто, правда, дверь прострелена, на кухне следы борьбы, но ни Кита, ни девки.
— Черт побери, о какой девке вы все талдычите?! — Березин в ярости двинул кулаком по панели.
— Ну как же? Разве Юрий Валерьевич не докладывали? — Белобрысый мужик с приплюснутым носом борца и простоватой квадратной физиономией, не отмеченной особым интеллектом, растерянно уставился на генерала. — Сексотку на фирме вроде бы изловили. Юрий Валерьевич распорядились ее сюда с Китом… Ромкой Китом отправить еще позавчера ночью. Только там ни девки, ни Кита.
Березин молча повернулся к Монаховой, но та настолько выразительно округлила глаза и пожала плечами, что даже недоверчивый Березин понял, что Татьяна, так же как и он, слышит о «сексотке» впервые. Больше не колеблясь, генерал выбрался из «лексуса» и направился к подъезду. Впереди шел старший, за Березиным остальные «спецназовцы», позади всех тащилась Татьяна.
— Девку вроде бы Илюшка Брызгалов заслал, — робко пробормотал белобрысый, на ходу оборачиваясь к генералу. — Ребята как раз поехали с ним разбираться… Хотя, я слышал, Иван говорил, что, может, и менты…
— Твой Иван — идиот, — сухо оборвал разговорчивого белобрысого Березин. — Кабы менты, мы бы давно в курсе были… На чем ее сцапали?
— Не знаю, Валерий Андреевич, Иван нам не докладывал, нас когда вызвали, девка уже в отрубе была. Вроде бы ее в бухгалтерию недавно сам Владимир Александрович пристроил…
— Кропотин?!
— Ну… Только его ни вчера, ни сегодня на фирме тоже не было.
Дверь Татьяниной квартиры действительно была пробита, а кухня носила следы той самой борьбы, о которой упомянул белобрысый. Опрокинутые стулья, осколки чашек на полу, чайник на полу. Чужое и явно немирное присутствие оставило свой след и в двух других комнатах из имеющихся трех: измятое покрывало в спальне, сдвинутые кресла. Посреди гостиной — стул, принесенный сюда из кухни, обрезки капроновой веревки на полу… Ни слова не говоря, Березин прошёл к телефонному аппарату и набрал прежде всего номер главврача больницы, в которой несколько часов назад скончалась его жена. Стараясь говорить как можно сдержаннее, он попросил к телефону сына и был жестоко разочарован: полчаса назад Юрию сделали успокоительный укол, и, как пояснил профессор, в ближайшие шесть часов о Березине-младшем можно не беспокоиться — лекарство очень хорошее, «для особых случаев», изготовленное в Израиле…
При упоминании об Израиле Березин-старший нечеловеческим усилием воли подавил в себе желание выматерить профессора и, вместо этого поблагодарив его, положил трубку.