Генерал открыл глаза и, резко поднявшись из кресла, вновь потянулся к телефону, а Монахова скромненько отошла в дальний угол гостиной, дабы не мешать несомненно важному разговору. Впрочем, поначалу важным разговор не выглядел, напоминая скорее ни к чему не обязывающий треп старых приятелей. Но вот мелькнуло имя Турецкого, и Татьяна насторожилась.
— В отпуске, говоришь, был? — Никакой заинтересованности в голосе Березина не слышалось. — Да так, слышал кое-что, вроде бы интерес у него какой-то к нашему управлению проявился. Точно? Да нет, лично меня это мало волнует, а вот Грушницкий и правда обеспокоился. Ладно, так ему и скажу мол, пустой треп это. Ага… Ну пока!
Трубка аккуратно легла на рычаг. Березин повернулся к Монаховой, словно только что заметил ее:
— Когда, говоришь, видела его у этого хрыча?
— Точно не помню, но можно узнать, какого числа у него день рождения.
— Сплошные юбилеи — как нарочно! — буркнул Березин. — Луганский здесь, Ойунский там, и никто ни х… не помнит! Ладно! Насчет Турецкого завтра выясним — не проблема. Вот если все это не фуфло, тогда, радость моя, проблема будет точно, и не одна! Я про этого сукина сына много чего слышал. Но думаю, если б он и впрямь что-то учуял или наводку какую получил, мы бы с тобой тут, милая, сейчас не рассиживались и рассуждизмами не занимались. Все, пора!
— Что — пора?
— Давай-ка проедемся в одно местечко.
И, глянув на недоуменную физиономию нерешительно поднявшейся из кресла Монаховой, Березин зло усмехнулся.
— Прогуляемся мы с тобой не куда-нибудь, а на квартирку к моей драгоценной невестушке. А после, если там пустышка выйдет, до ее особнячка. Как думаешь, у кого, как не у родной и единственной дочери этот хмырь может в случае надобности отсидеться?
— Я одного не понимаю, — робко произнесла Монахова, — этой самой надобности. С какой стати и, главное, от кого прятаться моему старику?
— Вот это нам и предстоит выяснить. Ты, кстати, не в курсе, что за девку он на фирму привел?
— Понятия не имею!
— Ну-ну. Ладно, поехали.
Звонок в кабинете Меркулова раздался спустя минут двадцать. Александр Борисович Турецкий некоторое время молча слушал, прижимая трубку мобильного телефона к уху левой рукой, поскольку правая была у него занята рюмашкой с традиционным золотистым напитком. Затем коньячок был поставлен на стол, а мобильный перехвачен в другую руку.
— Вот что, Денис, — произнес моментально посерьезневший Турецкий, — предупреди Кропотина, и пусть ребята постараются опередить Березина с Монаховой. Я подъеду туда сам, думаю, буду там минут через двадцать, отсюда до квартиры Тамары Владимировны, как ты понимаешь, ближе. Все, работайте!
— В чем дело, Саня? — Меркулов обеспокоенно смотрел на своего моментально подобравшегося, словно тигр перед броском, друга.
— Сдается мне, наш «Алмаз» переходит в решающую стадию, — ответил Турецкий, успокаивающе взглянув на Константина Дмитриевича. — Звонил Денис, Монахова с генералом едут в сторону квартиры Тамары Владимировны. Не исключено, что у Березина есть ключи и от нее, Кропотина нужно оттуда срочно увозить.
— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься заняться этим сам?
— Костя, уж ты-то должен понимать, что допускать встречи нашего замечательного бизнесмена с генералом ну никак нельзя! Кропотин — трус и слабак, через пять минут после того, как они его отыщут, на «Алмазе» можно ставить крест! Ну прикроем мы с тобой пару «мелкашек», отроем труп незабвенного Соломона Каца. Возможно, если здорово повезет, «Фианит» и эту гребаную «Звездочку» прихлопнем. И получится все в точности как тогда, когда вышли на «Фианит» в первый раз. Только сядет теперь небезызвестный тебе Лагутин, а не его партнер.