— Огранка… ну пусть условно "кушон", она наиболее близка. Чистота 5, цвет тоже 5, - девушка в белоснежной рубашке и красной жилетке пощелкала калькулятором и перевернула устройство таблом ко мне.
Я сглотнула. 60 тысяч рублей. Шестьдесят, мать его, тысяч! И это я ещё маленький камушек выбрала. Сколько же папаша нам приволок? Я не сосчитала. Но больше двадцати, это точно. Псих? Откуда он их спер? Нас арестуют? Зачем он оставил у нас это вот всё? Мамочки, мне реально страшно!
Вернулась домой и вместо ужина принялась измерять камни утащенным с работы штангенциркулем. И не спрашивайте, откуда он в библиотеке!
Итого: тридцать камней, самый маленький из которых, если верить интернету, 2 карата, а самый большой… 60 каратов, кажется.
— Крупнейший бесцветный бриллиант размером с перепелиное яйцо и весом в более ста одного карата продан на аукционе Christies в Гонконге за 6 миллионов 200 тысяч долларов, сообщает официальный сайт аукционного дома, — зачитала мама из интернета и подняла на меня безумные глаза.
— Тут нет ста каратов, — пролепетала я. — Только шестьдесят. Наверное.
— Лиль, ты понимаешь, что если он настоящий…
— Если он настоящий, и мы притащим его в ювелирный, нас арестуют, — мрачно согласилась я. — Или убьют и закопают в лесу.
— Именно. И Лиль, он не может быть краденым. Иначе об этом бы трубили все СМИ.
— Одно из двух, — шепнула я, облизывая пересохшие губы, — или это подделка…
— Или он в самом деле гном.
Мамины слова отчего-то уже не казались безумными. Я дрожащими руками собрала камни в мешок, завязала шнурок и оглядела квартиру. Спрятать их было у нас негде.
— Ты паспорт в ломбарде показывала? — спросила мать. — Они могут тебя найти?
— Не нагнетай.
— Что не нагнетай, Лиль? А если это не фальшивка? Да нас за эти камни сто раз порешат. Не только нас. Весь дом. Все пять этажей, все девяносто квартир!
— А ведь он говорил, что может весь город купить…
Так страшно мне не было никогда в жизни. Вот уж не думала, что буду буквально молиться, чтобы этот псих вернулся и забрал свои стекляшки. Я даже на работу позвонила и взяла отгул, потому что представить себе не могла, как можно оставить мешочек дома. А вдруг его украдут? Нет, нас ни разу не обносили. Но бредовые идеи матери вдруг стали пугать и меня. Взять камни с собой на работу тоже невозможно. Нас часто обыскивают на проходных, а если найдут? Как я объясню их наличие? Если бы не кот, который, чувствуя мою нервозность, успокаивающе мурлыкал мне в ухо, а потом нагадил в тапки, опрокинул кактус и бегал по коридору с утробными завываниями — чтобы отвлечь, видимо, я бы и вовсе свихнулась.
Появление папаши я встретила едва ли не воплями счастья. Он пришёл около полудня, когда нас с мамой и дома-то не бывает. Псих и есть псих, что с него взять! Я затащила его в квартиру и тут же сунула в руки мешочек. Честное слово, у меня гора с плеч упала, когда я его сбагрила!
— Лиля, я вот принёс… — папаша бочком протиснулся мимо меня в коридор, потом в сторону кухни. — Доказательства. А где вы вчера были?
— На работе, вообще-то.
— Вы работаете?
— А жить нам на что? Алименты ты ж зажал.
— Да не знал я! — грохнул он, а потом снова утих. — Правда, не знал.
— Не ври, — неожиданно для себя сказала я. — Все ты знал. Просто… девочка не нужна была.
— Ладно, — вздохнул Генрих. — Твоя правда. На гобелене семейном отросток пошёл. Знал, но решил, что это неважно. Мальчика бы забрал, а от девочки, да еще полукровки, толк какой?
Замечательно. Вообще-то я пальцем в небо ткнула, но за правду спасибо.
Гном тем временем деловито выкладывал на подоконник какие-то кольца и кинжалы. И браслет ещё, кажется, из стали.
— Это браслет регенерации, — пояснил он, видя мой заинтересованный взгляд. — Примерь.
Я протянула руку. Осторожно взяла прохладный металл. Тонкая работа: переплетающиеся цветы и стебли словно настоящие, только покрытые металлом. А крохотная ящерка с зелёным глазом-камушком оказалась застёжкой. Гном как-то по-хитрому нажал на нее, и браслет разломился в моих руках. Генрих помог мне его застегнуть. Мне кажется, или браслет создан будто бы для меня? Охватывает запястье мягко, не давит, но и не сильно скользит. Пока я любовалась произведением искусства, равного которому я никогда не встречала, скотский папаша схватил кинжал и щедро полоснул им по моей ладони. Я, естественно, заорала. Больно было. Очень.
— Тихо, тихо, — сжал мою руку ЭТОТ. — Смотри!
Я смотрела. На моих глазах довольно-таки приличный порез начал затягиваться. Края его сдвинулись, превращаясь в царапину, потом царапина побледнела. Только уже подсыхающая кровь говорила мне, что это не сон. Я подошла к раковине, вымыла ладонь и внимательно оглядела её. Ни следа. Он гипнотезер? Или это в самом деле… магия?