Аргон вышел из столовой, Ластения спешно последовала за отцом, а Сократ вопросительно взглянул на Олавию, ожидая пояснений. Олавия молчала, тогда толстяк сам спросил:
– Откуда он так хорошо знает Ахуна?
– Почему ты решил, что хорошо? Всем известно, что он поставщик рабочей силы в Гавань.
– Да, но не всем известно, что он бывший архитектор, даже я этого не знал.
Олавия вздохнула:
– Вообще-то, мы не очень любим об этом говорить.
– А все-таки?
– Ахун – отец Аргона. Сам Аргон некогда жил на Марсе и на Деймосе.
– Но… Как же так? – опешил толстяк. – У Аргона внешность чистокровного сатурнианина! Чище некуда!
– Ты прав, – тихо сказала Олавия, – он похож на сатурнианина, потому что Ахун тоже сатурнианин.
– Но… у Ахуна черные глаза с характерным только для марсиан красным отливом! Цвета-то я пока еще различаю! И лицо…
– Внешность Ахун изменил, цвет глаз тоже, это же так просто.
– Вот это да! – с чувством выдохнул толстяк. – И у Ахуна еще хватает наглости кричать на всех углах о своем марсианском происхождении и побуждать всех бороться за чистоту расы! Он сатурнианин! Кто бы мог подумать! А кто же мать Аргона?
– Она со спутника Сатурна Тиметра, есть там небольшое уютное государство. Она умерла, когда Аргон был еще очень маленьким. – Олавия смотрела на свои унизанные перстнями пальцы, не поднимая глаз.
– Удивительные вещи! Я-то, наивный, полагал, что знаю все про всех, а оказывается, толком ничего не знал о своем любимом друге!
Олавия печально улыбнулась.
– Когда-то Ахун был нашей гордостью, гордостью всего нашего народа и состоял при дворе моей матери. Я с детства влюбилась в его сына, и уже никого не смущала мысль о том, что на троне может оказаться сын архитектора. Хотя Аргон и не был монархом от рождения, он был рожден для того, чтобы стать им. Возможно, его предки когда-то и были ответвлением королей.
– М-да, обычно королевское древо очень, очень развесистое, так что все возможно.
– Ахуна все уважали, он был достойнейшим человеком, великим творцом, а потом… потом он стал нашим величайшим позором.
– И что же, они с отцом не общаются?
– Нет, для Аргона он умер в тот момент, как только стал служить Патрицию…
– Погоди, никак в толк не возьму, зачем Патрицию понадобилось привлекать к подобному роду занятий архитектора? Неужто не нашлось никого более подходящего?
– Я этого не знаю, – губы Олавии тронула легкая грустная улыбка. – Возможно, он разглядел в нем нечто скрытое от всех нас. Мы можем лишь предполагать.
– Удивительно, как же Аргону удалось после всего этого сесть на трон?
– Ты же знаешь, у нас дети, как отдельные, независимые личности никогда не несли и не несут ответственности за поступки своих родителей, ни за хорошие, ни за плохие. Аргон превратил Сатурн в цветущий рай, народ его боготворит, а я… я люблю его всем сердцем так же, как и в юности.
– Спасибо, родная, – Аргон стоял в дверях.
Сократ с Олавией не заметили, как он вернулся.
– Аргон, ты только не подумай, что мы за глаза тебя обсуждали, – поспешно сказал толстяк, – мы тут это…
– Ну, кто бы посмел предположить, – губы короля дрогнули в неповторимой мягко-ироничной усмешке. Он подошел к своей супруге и обнял ее за плечи.
– Какие вы, ребята, красивые, – Сократ с любовью смотрел то на короля, то на королеву. – Сколько нежных чувств я к вам питаю, вы даже и не представляете. Живите вечно, очень вас прошу! Не умирайте, просто умоляю!
Терр-Розе в один глоток выпила полбокала вина. Королева никогда не любила вино Параллельных Миров – каким бы ни было оно дорогим и изысканным, его привкус неизменно напоминал приторные печеные фрукты. Морщась от специфического винного запаха, Терра все же допила до дна. И в этот момент ей в голову пришла долгожданная идея. Терр-Розе поняла, каким образом ей следует поступить.
– Что за мерзость? – Патриций посмотрел в хрустальную чашу, от которой только что пригубил.
– Напиток бодрости, Повелитель, – ответил Палач и поскорее спрятался за тонкую декоративную колонну, не сомневаясь, что чаша незамедлительно полетит ему в голову. Так и случилось.
Патриций тяжело поднялся с необъятного ложа, набросил на плечи халат и после заметил, что в его постели еще кто-то находится. Хрупкая длинноногая девушка с роскошной гривой рыжеватых волос крепко спала, уткнувшись лицом в подушки цвета черного золота.
Георг запахнул халат, завязал широкий пояс и присел в кресло у сервированного черно-золотого стола. Палач хотел, было, наполнить кубок вином, но Патриций раздраженно отмахнулся от молодого человека. Палач примостился в малом кресле у дальней колонны и притих, ожидая покуда Георг придет в относительно благоприятное расположение духа. Патриций наполнил бокал, сделал пару глотков, вынул из шкатулки тонкую черную сигару, и в воздухе незамедлительно вспыхнул крошечный огонек. Палачу было известно, что после «ночи, наполненной огнями», Повелитель предпочитает белое вино сорта «Лотон-Ло» подсорта «Нигарин» и салат из бледно-сиреневых листьев редкого растения фериса, тонких, почти прозрачных побегов леанро и мелко нарезанных, чуть кисловатых ломтиков фрукта баго. Без кожуры.
Обладая этими бесценными знаниями, Палач заранее озаботился сервировкой стола, и целое утро мог наслаждаться обществом хмурого, не выспавшегося Владыки. Патриций не гнал Палача, но и не смотрел в его сторону, он меланхолично попивал вино, вяло поедая салат из золотой, усыпанной драгоценными каплями салатницы. Постепенно взгляд Георга сфокусировался на салатнице, и она показалась ему уродливо тяжеловесной.
– Убрать, – тихо произнес Владыка.
– Сейчас, – Палач кинулся к девушке, крепко спавшей на кровати.
– Тарелку убрать! – рявкнул Повелитель и швырнул в Палача произведение искусства Юпитера. – Принеси в прозрачном!
Молодой человек подобрал блюдо, собрал рассыпавшийся салат с золотистого ворса ковра и помчался за прозрачным. Георг, откинувшись на спинку кресла, выдохнул голубоватый сигарный дым и посмотрел на массивную черно-золотую люстру. Патрицию всегда хотелось, чтобы хоть одна такая большая люстра упала вниз. Просто взяла и упала…
– Вот, господин, – Палач поставил на стол такое прозрачное, что оно казалось невидимым, блюдо с салатом, – приятного аппетита. Доброе утро…
– Палач, – тяжелым серым взглядом Георг посмотрел на нерешительно мнущегося у стола молодого человека, – ты меня любишь?
– А? – Палач непонимающе улыбнулся. – Ч-ч-ч… то?
– Ты меня любишь?! – прорычал Георг.
– Да! – выкрикнул Палач.
– А за что? – гораздо спокойнее произнес Владыка, делая глоток вина.
– Ну… вы весь такой… да и вообще…
На лице Патриция вдруг возникло выражение, будто он собирался заплакать. Но он расхохотался. Отсмеявшись, Георг затушил сигару и сказал:
– С кровати прибери.
– Да! – молодой человек обрадовался, что все теперь снова стало просто и понятно.
Палач ловко завернул девушку в ее собственную одежду и, перебросив через плечо, понес к выходу.
– Палач! – окликнул его Патриций.
– Да, Повелитель? – молодой человек развернулся, девушка ударилась головой о дверной косяк, но даже не проснулась.
– Пусть свяжутся с Системой Бич, со Снекторном. Когда связь появится, сразу доложи.
– Да, господин.
Палач вышел со своей ношей в коридор, аккуратно прикрыв двери. Начинался новый день. На Марсе наконец-то прекратились дожди.
Анаис улыбалась, дыша морским ветром с тонким запахом ленкоранской акации. Успокоилось сердце, смолк протяжный вой крови. Страх с отчаянием без следа растворились в прозрачной солнечной воде. И Анаис увидела выход.