Глава IX
Алое платье
Отрывок из романа «Веления рока»
В то время, когда Настя находилась без сознания, потом видела страшные сны и, содрогаясь от испуга, искала выход из ужасного состояния, на другой улице хутора произошло еще одно событие. Однако, все по порядку.
Марина вышла из кабинета директора и неторопливо прикрыла за собой дверь. Она всегда закрывала ее спокойно, бесшумно, как и подобает заботливой секретарше. Настроение у девушки было великолепное, ибо все произошло так, как она и хотела. Опасения, что Захар Матвеевич собирается ее бросить, больше не огорчали ее. Теперь он, конечно же, понял, какой угрозе подвергал свою репутацию из-за Насти, и непременно переменит свое отношение к ней.
Власть обнажает все отрицательные качества человека, как бы он ни пытался их маскировать. Но Захар Матвеевич являлся мужчиной исключительным. За три года тайной дружбы Марина убедилась почти в полном отсутствии у него отрицательных черт. Она хорошо изучила характер директора, знала, что он совсем не эгоистичный и очень добродушный. Разумеется, за свое кресло держится обеими руками. И правильно делает, на его месте любой дорожил бы таким местом — есть что терять. Он и от жены не стал бы гулять, если бы она не болела.
Марина, конечно, понимала, что на самом деле она нужна ему лишь для развлечения. Мужику без женщины никак нельзя. И ему необязательно любить ее, лишь бы она была ласковой, уступчивой, неболтливой. А возможно, она ошибается? Ведь она молода, хороша собой, почему бы ему ни полюбить ее. Не раз уже думала Марина о том, какие у него чувства к ней, но ясно ничего себе представить не могла. Захар Матвеевич — мужчина завидный: высокий, статный; Марина сравнивала его с красавцем Захаровым, артистом из Ленинграда, которого видела не по телевизору, а живьем, когда он приезжал в Семикаракорск и выступал во Дворце культуры консервного завода. У них и в имени было сходство: директор — Захар Матвеевич, а тот — Захаров.
Она ни разу не видела, чтобы Захар Матвеевич относился к ней холодно или неуважительно, тем более унижал ее. Он всегда был вежливым, делал подарки. Но кто знает? Может, и действительно любит, почему же в продолжение всего времени их взаимоотношений не было, кажется, ни одного дня, когда бы он не повторял ей, что она великолепная, как богиня. Очевидно, сомневается в его искренности из-за того, что он очень осторожен в своих поступках, боится сплетней. Ведь за аморальное поведение может вылететь с работы в два счета, в райкоме партии за такие дела по головке не погладят. Но она никогда не подвела его, в отличие от Насти, всегда была верной любовницей, надежной и преданной.
Мысль о своем превосходстве над Настей в этом отношении удваивала ее радость. Давно ей не доводилось испытывать такое страстное воодушевление. И секретарша погрузилась в мечты о том, как выйдет за Захара Матвеевича замуж и будет распоряжаться его деньгами; представляла зависть всех женщин хутора, в первую очередь — Насти. Уж что-что, а одеваться она будет «с иголочки» — утрет нос любым красавицам и сумеет показать всем, какая она необыкновенная. Потом уедет с ним жить в Ростов, где он скрытно достраивает себе двухэтажный дом. Ее воображению представились комнаты с высокими потолками, огромный зал, обставленный шикарной мягкой мебелью; кухня, ванна и туалет, безупречно ровно отделанные глянцевым кафелем. И все это будет принадлежать ей. Нет, пока Захар Матвеевич будет живой, она не может быть уверенной в завтрашнем дне. Кто знает, что у него на уме? Если бы он внезапно заболел и умер, вот тогда бы она стала по-настоящему богатой. Но сначала должна умереть его жена. Ей казалось, что ждать осталось недолго.
Марина направилась к окну и, одержимая беспощадной жаждой мести к своей мнимой сопернице, продолжила следить за исходом происходящего на пустыре с таким же злорадством, с каким она смотрела из кабинета директора. При этом думала, как умно она все устроила. Собственная способность так все обдумать, организовать и при этом остаться совершенно в стороне, казалась Марине необыкновенной.
Наблюдая за тем, как Настя, прижавшись к сараю, рыдает, она подумала: «Видно, Эрудит хорошо вставил ей». Интересно, что он ей сказал? И пожалев, что невозможно этого узнать, она вспомнила о поручении Захара Матвеевича позвонить в бригаду. Тут же отвернулась от окна и некоторое время находилась в неподвижном состоянии. Телефон стоял слева от печатной машинки. Она сняла трубку, набрала номер, услышав голос бригадира виноградарской бригады Евдокии Григорьевны, что нужно сообщила ей и положила трубку. И тут ее словно прострелило.
Марина вдруг почувствовала внезапную вспышку гнева, побледнела, губы ее задрожали.
«Для чего он пригласил Эрудита? Вероятно, хочет поговорить с ним по-мужски, чтобы тот больше не подходил к Насте». От этой догадки в глазах все померкло. Как она сразу не сообразила что к чему?! На лице ее изобразилось глубокое изумление. Она никак не могла поверить себе, что и после увиденного Захар Матвеевич намерен продолжить свои отношения с Настей.
«Неужели это правда?» — думала она, дрожа от гнева. Она была испугана, возмущена, даже взбешена. Казалось, еще ни разу в жизни Марине не случалось испытывать такого сильного стресса, вызванного столь отвратительным чувством, никогда еще не бывало с ней, чтобы такое великолепное настроение сменилось мучительным беспокойством, страхом и гневом так неожиданно. Значит, она не ошиблась, опасения оправдались: наступил конец ее любовной связи с директором. Он собирается ее бросить? Девушка поняла: все мечты о богатстве оказались напрасными. Потрясенная свалившимся на нее бедствием, она не могла успокоиться. Неужели все достанется Насте? Не может быть! Неужели это… Сердце пронзила резкая боль, дыхание перехватило. Она беспомощно опустилась на стул и сидела с отрешенным лицом, застывшими глазами уставившись на телефон. Холодная, злобная. Теперь будущее ей представлялось в самых мрачных красках, исполненным безнадежностью.
Все более погружаясь в тяжелые мысли, она выдвинула из стола ящик, нащупала маленькое зеркальце, посмотрелась и швырнула его обратно. «Я все равно добьюсь своего. Ради чего я ублажала его три года? Во что бы то ни стало добьюсь». При этих мыслях она поднялась, взглянула в окно — на пустыре уже никого не было. От хмурого пейзажа судорожные мысли ее понеслись с еще большей скоростью, все они были направлены против Насти. Она так напряглась, что перестала моргать, а рот ее слегка приоткрылся.
В эти тяжкие минуты помимо корыстных целей ее одолевала ревность. Свойственная женщинам острота этого чувства у Марины доходила до крайности, такова была ее натура — она не могла смиряться со своим поражением. Забыв на время о богатствах директора, она стала размышлять об его измене. Любовные сцены его с Настей с впечатляющей яркостью завертелись перед ее взором, и она приступила к обдумыванию своего самого жестокого средства избавления от соперницы. Вопрос, в сущности, был решен — она намеревалась плеснуть Насте в лицо кислотой. Оставалось только разузнать, где добыть кислоту. «Вот как она его захомутала! Но ничего, будет и на моей улице праздник!» Одаренная богатым воображением, которое нередко бывает и у женщин, она второй раз рисовала себе картину своей беспощадной мести. «Как бы это сделать тоже скрытно? Придумаю, придумаю. Я обязана придумать, потому что от этого зависит все мое будущее». Марина не сомневалась, что сможет придумать. И через минуту ее осенило. На машинном дворе, за гаражом она видела списанные аккумуляторы. «Вечером, — решила она, — наберу банку электролита, пойду к Насте домой, постучу в дверь и из темноты вылью на нее кислоту. Она не успеет опомниться и со света не угадает меня». Марине, разумеется, приходили в голову мысли об ответственности за преступление, которое замыслила. «На всякий случай надо закрыть свое лицо какой-нибудь тряпкой, — рассуждала она, — и выбрать момент, когда на улице никого не будет. Попробуй, пойди, докажи, если никто не увидит. Разве мало кто мог это сделать? Тот же Кучерявый, например, или Эрудит. Они в первую очередь попадут под подозрение». Эти предположения, уверенность в том, что можно остаться никем не замеченной, окончательно рассеяли ее сомнения.