Мэй это льстило, но её начала раздражать его нерешительность. Она всё ждала, когда после выступления он подойдёт к ней, представится и, может быть, куда-нибудь пригласит.
Через два дня был праздник дня лей, и на входе в парк вывесили афиши, что ежедневное вечернее выступление будет происходить на пляже в Вайкики, на берегу океана. Пляж был недалеко от парка, и день лей было принято проводить там.
Помимо труппы Мэй там будет много других артистов, приедут торговцы с напитками, жареной кукурузой и креветками в кляре. Туристы тоже не за что не пропустят подобное праздненство, а значит на пляже будет шумно, многолюдно и весело.
Мэй была уверена, что её "избранник" тоже будет там, и поэтому решила в этом году сделать совершенно особенный лей. Обычно она использовала для него либо белые цветки гибискуса, либо нежно-розовые плюмерии. Но в этот раз она отправилась на рынок за красной плюмерией. На выступлении в честь праздника на ней будет белый топ и белая, с крупными красными цветами по подолу, юбка-пау, а значит такой лей будет смотреться просто потрясающе.
И если Он снова не подойдёт к ней, значит он не её судьба.
Вечером первого мая, Мэй, разгоряченная после танца, спустилась с импровизированной сцены из разложенных прямо на песке досок, и огляделась. Остальные девушки сразу же разбежались кто куда, у всех здесь было множество знакомых, с которыми хотелось разделить веселье. Солнце уже село, но на пляже было светло из-за разложенных тут и там больших костров. Повсюду были люди, кто-то пил, кто-то ел, многие танцевали, не обращая внимания на увязающие в тёплом песке ноги. Практически у всех на шее были леи, белые, жёлтые, розовые, красные или разноцветные. У кого-то леи были сделаны по старинке — не только из цветов, но и из листьев, перьев, ракушек, и, даже искусственных волос. Праздник был в самом разгаре, а Мэй была совершенно свободна на весь оставшийся вечер.
Чуть в стороне она заметила одинокую долговязую фигуру. Мужчина стоял, потерянно оглядывая людей вокруг себя, очки съехали на кончик носа, а в руке остывал наколотый на палочку початок жареной кукурузы. Похоже, он как и Мэй был здесь совершенно один.
Он тоже заметил девушку и тут же пристально уставился на неё, всё так же стоя в отдалении. Она фыркнула и быстро направилась к ближайшей танцующей компании. Мужчина увязался следом.
Пробившись сквозь толпу толпу людей, Мэй увидела музыканта, пожилого гавайца в цветастой рубашке и шортах. В руках у него была укулеле, пальцы ловко перебирали струны. Вокруг музыканта было свободное пространство и Мэй вышла вперёд.
— Сыграй для меня, — попросила она музыканта. Он кивнул, весёлая мелодия, которую он наигрывал оборвалась, пальцы застыли на струнах, ожидая её движений, к которым подстроится музыка.
Мэй прижала руки к груди и осмотрелась. Люди вокруг неё расступились и молча ожидали, чуть в стороне притаился её тайный воздыхатель. Мэй глубоко вздохнула, призвав на помощь богиню Лаку, покровительницу хулы и воздела руки к небу.
Она танцевала медленно и плавно, рассказывая, как пришла в этот мир, как полюбила хулу, как дерево киаве в ночь лей показало ей лицо любимого, и как этот любимый боится сделать первый шаг. Её руки грациозно двигались вдоль тела, чтобы в следующее мгновение почти коснуться песка, когда Мэй согнув колени, почти упала на землю. Выпрямившись она сделала оборот вокруг себя, волосы разметались по плечам, а лей буквально летел по воздуху вслед за ней. Танец набирал скорость, теперь она рассказывала, что сделала лей из красной плюмерии, чтобы привлечь внимание, и начала танцевать для своего нерешительного избранника.
Музыкант ловко подстраивался под её движения, укулеле, которая сначала играла негромко и ритмично, начала ускоряться вместе с движениями Мэй.
Руки с зелеными лиственными браслетами описали в воздухе дугу, Мэй закружилась, чувствуя, как песок из-под босых ног летит в разные стороны. Юбка превратилась в колокол, а летящие волосы полностью закрыли обзор. Музыка взлетела на самый пик возможностей укулеле и мир застыл. Мэй резко остановилась: руки бессильно упали, голова опущена. Музыка стихла. Танец закончился.
Вокруг захлопали, а сзади донёсся голос пожилого гавайца:
— Если он не подойдёт после такого танца — он полный дурак.
Мэй не удивилась этим словам, музыкант явно был одним из немногих на этом пляже, кто знал язык хулы.
Наконец она решилась поднять голову и впервые взглянуть на того, кому было адресовано всё произошедшее. Высокого мужчины в очках нигде не было видно. Он ушёл.
Мэй медленно, увязая в песке, выбралась из кольца людей. Лицо горело, нестерпимо захотелось пойти домой и лечь спать. Она уже сделала шаг по направлению к выходу с пляжа, как вдруг увидела Его. Он быстро шёл в её направлении, держа в руках две банки с газировкой.
— Я подумал, что после танца ты захочешь пить, — просто сказал он, протягивая ей банку.
— Спасибо, — оторопело ответила Мэй. — Я думала, ты ушёл...
— Я ушёл, как только ты закончила танцевать, боялся, что не успею вернуться с лимонадом до того, как тебя увлечёт толпа празднующих. Я Джон Ларсон.
— Мэйлеа Кихана.
Джон пытливо посмотрел ей в глаза, чуть склонив голову.
— Я знаю что на Гавайях все имена имеют значение. А что значит твоё имя?
— Мэйлеа — это Дикий Цветок, — с гордостью ответила девушка. А Джон Ларсон неожиданно рассмеялся. Если бы Мэй так не рассердилась на него за это, то его смех однозначно показался бы ей очень красивым. — Что тут смешного?!
— Не обижайся, пожалуйста! — мужчина поднял руки. — Я всё объясню.
Они медленно пошли по пляжу, постепенно отдаляясь от всеобщего праздника. Оказалось, что Джон был биологом, на Гавайи он приехал работать преподавателем в Тихоокеанском Университете. В тот день, когда они впервые увидели друг друга, он только прилетел из Нью-Йорка, и сразу из аэропорта, отправив чемоданы в гостиницу, направился изучать гавайскую флору, а в частности цветы, которые он любил с самого детства. Оттого и был одет совсем не по местному сезону. Задержавшись в парке до самого вечера, он так устал, что решил посидеть в кафе и посмотреть выступление.
Мэй понравилась ему с первого взгляда, слегка запинаясь сообщил он, потому-то он и ходил каждый вечер в парк.
А смеялся он вовсе не над тем, как её зовут. Просто в детстве он мечтал, что когда вырастет, то найдёт никому не известный цветок и назовёт его своим именем. И в итоге на Гавайях первым делом встретил девушку, которую нарекли Дикий Цветок.
Они всю ночь гуляли по пляжу, разговаривали и смеялись. Мэй подарила Джону свой лей, надев его ему на шею. А он всё восхищался ароматом плюмерии, а потом просто взял Мэй за руку, и дальше они пошли так.
Через три месяца они поженились, и мечта Джона, найти цветок и дать ему своё имя, исполнилась — Мэй взяла его фамилию и стала Мэйлеа Ларсон.