А Ядгар мнимому деду Култаю так сказал:
— Милый дед, позволь-ка слово мне сказать:
Вижу я, ты хочешь смерти избежать.
Но нельзя ль, однако, правду мне узнать?
Ты меня от двух насильников отбил.
Если бы Култаем истинным ты был,
Где б такую силу ты, старик, добыл?
Ты ж ему все пальцы чуть не раздробил!
Не родной ли ты отец мой, Алпамыш?
Если так, — напрасно ты со мной хитришь!
Мнимый дед Култай-Алпамыш, так ему ответил:
— Словно нитка бус жемчужных порвалась,
При тебе роняю слезы я из глаз.
Кровь моя в груди от боли запеклась.
Я тебя, ягненок дорогой мой, спас,
Но смогу ль спасти в другой недобрый час?
Что поделать! — скорбь — один удел для нас!
Ты меня отцом не называй, Ядгар, —
Молод твой отец, а я, как видишь, стар.
Бедный твой отец в зиндане у врагов.
Если б он из вражьих вырвался оков,
Неужели б он не выручил тебя?
Алпамыш-батыр, отец твой, не таков!
Если б только он из плена убежал,
Кто б ему к тебе примчаться помешал?
Как бы он тебя к своей груди прижал,
Как бы он тебя, лаская, утешал!
Сына дорогого всей душой любя,
Если бы вернулся он из дальних стран,
Разве на руках не внес бы он тебя
В тойхану, где справить свадьбу с Барчин-ай
Хочет пёс-Ултан, бесчестный негодяй?
Если б твой отец явиться мог, то — знай —
Головы б лишился на пиру Ултан.
Но в земле калмыцкой, заточен в зиндан,
Он скончался в муках, Алпамыш-султан!
Такие слова услыхав, подумал Ядгар: «Оказывается, я тоже деда-Култая не знаю. Оказывается, наделен силой чудесной он! Надо мне с ним в укромном месте поговорить. Ни за что мать свою не отдам Ултану! Не стану дожидаться я прихода отца, — сам накажу негодяя!» И так сказал Ядгар:
— Дедушка, давай в сторонку повернем, —
По душам с тобой пошепчемся вдвоем:
Как бы не узнал собака-Ултантаз,
Что тут говорилось тайно промеж нас.
От руки Ултана пусть погибну сам, —
Мать свою, Барчин, паршивцу не отдам!
Как в лицо народу мне смотреть потом,
Если на себя приму подобный срам!
Мать мою насильно хочет взять дурак!
Сколько сватов шлет, суля ей много благ, —
Мать моя согласья не дает никак.
Дедушка, что сделать, чтоб расстроить брак?..
Култай-Алпамыш так Ядгару ответил:
— Что Ултан — насильник, знает весь народ,
Но для тяжбы с ним кто силы наберет?
Ты, дитя мое, прими и то в расчет:
Кто правитель — тот и заслужил почет.
Хоть Ултан — разбойник, все ж он — мухурдар,
С этим примириться следует, Ядгар.
Ты уже подрос — и должен понимать:
Для спасенья жизни в брак вступает мать.
Ты сними с души забот и горя кладь,
Мать отдав Ултану, дело с ним уладь.
Стал теперь Ултан грознее, чем дракон:
Если весь Конграт паршивцем угнетен,
Если перед ним трепещет весь Байсун,
Покорись и ты насильнику, мой сын.
На него обманом напусти туман,
Заслужи его доверье, Ядгарджан, —
Будешь вместе с ним Байсуном управлять.
Этим наставленьем сердце укрепи, —
Мать свою Ултану в жены уступи…
Ответил на это Ядгар таким словом:
— Скорбный раб, кому открыться я могу?
Пред своим народом в тяжком я долгу.
Прежде, чем отдам родную мать врагу,
От его руки готов я умереть.
Совесть, милый дед, и честь я сберегу:
Негодяй в Ядгаре не найдет слугу, —
Брачный этот пир испортить побегу!..
Такое слово от Ядгара услыхав, воскликнул мнимый Култай: — Молодец, сын мой! От честной матери рожденный, таким и оставайся всегда. Я тоже, от стада придя, отправлюсь-ка на пир этого сына потаскухи, — насколько смогу, праздник его расстрою… Ты, хотя еще малое дитя, а я — седовласый старец, но, как говорится, — из двух половин получается один. Такая в народе поговорка есть…