Эту весть на пир чабан Култай принес, —
Зданье тойханы от криков сотряслось,
Светопреставленье будто началось.
Сразу все ултаны опустили нос.
— Что-то будет с нами! — говорят они, —
Он нам всем покажет киямата дни!..
Кто он, этот важный витязь-аксакал,
Что на Байчибаре ханском прискакал?.. —
Так никто из них Култая не узнал:
Ведь Култаем там считался Алпамыш!..
Алпамыш меж тем пастуший кебанак
Сбрасывает с плеч, а с головы — тельпак,
Козий белый мех с лица срывает вмиг,
Сбрасывает их — отбрасывает их, —
Золотой на нем сверкающий кушак, —
Перед красотой его немеет враг.
Бек-батыр Хаким, прекрасен и велик,
Открывает людям подлинный свой лик!..
В это время счастья раздается всклик:
В тойхану вбегает Байбури-старик,
Семеня ногами, он бежит, пыхтя,
Очи его блещут, радостью блестя:
— Ой, дитя мое, воскресшее дитя! —
К сыну он бежит, объятия простер,
Обнимает сына, гордо говоря:
— Стал ты величав, как истинный тюря!
Сколько мук терпело бедное дитя!.. —
В это время крик послышался опять:
То его старуха прибежала — мать, —
Дорогого сына стала обнимать,
Обнимает, речи ласки говоря:
— Э, мое дитя, мой Хакимджан тюря!.. —
В это время крик послышался другой:
— Ой, мой Хакимджан, супруг мой дорогой!.. —
Это Барчин-ай, его жена бежит, —
Слезы счастья льет на грудь ему рекой.
Плачет и Хаким от радости такой…
Пасшая верблюдов — вслед родным своим —
Прибегает с плачем Калдыргач-аим,
Обнимает брата: — Ака-джан Хаким!
Ой, мой дорогой, мой долгожданный брат!.. —
Так они стоят и с гостем говорят,
Каждый в свой черед к нему прижаться рад.
Все, ликуя, плачут — и сто раз подряд
О его здоровьи разузнать хотят.
Любящие вновь друг друга обрели:
Сына, брата в нем, супруга обрели!..
А уже в народе слух о том бежит —
И туда народ со всех сторон спешит,
Стар и млад, тем слухом возбужден, спешит.
Не одна дорога в град Конграт лежит,
Каждая людьми, как саранчой, кишит:
Если Алпамыш вернулся в свой народ,
Зрелища такого кто себя лишит?
Алпамыш меж тем, роднею окружен,
Знак подав, садится на отцовский трон,
А Ултан, пред всем народом посрамлен,
Голову повесил, сердцем огорчен,
И, заплакав, так сказал при этом он:
— Лучше бы я умер — и не знал вовек,
Что такое власть и что такое бек!
Лучше бы я жил, как всякий человек,
Если бы соблазна властвовать избег!
Всех богатств и власти мне милей сейчас
Тот укрук, с которым табуны я пас!
Стыдно мне, конгратцы, и глядеть на вас!.. —
В горе и позоре избивать себя
Кулаками стал несчастный Ултантаз.
Если Алпамыш вернулся в свой народ, —
Беку-самозванцу — умереть черед:
Кто бы о его бесчинствах не сказал?
Если б хоть Ядгара он не истязал!..
В это время с места вдруг вскочил Ядгар,
Он вскочил, как юный разъяренный нар, —
Подбежал к Ултану — и нанес удар.
Тот пощады просит, — мальчик не дает,
Руки ему вяжет — и к отцу ведет.
К трону подойдя, он перед отцом предстал,
Косточкою каждой он затрепетал, —
И отцу слова приветствия сказал…
Бека увидав, затрясся Ултантаз, —
Ужаса озноб преступника затряс, —
В землю он глядел, не поднимая глаз.
Раздается грозный алпамышев глас, —
Обвиненья речь в собраньи полилась.
Кончив гнева речь, он отдает приказ —
И под стражу взят злосчастный Ултантаз…
Увели Ултана… Спрашивает хан:
— Что случилось? Где мой друг алп-Кар-джан?!
Почему в такой счастливый день и час
Друга своего не вижу среди вас?