Выслушав слова Сурхаиль, калмыцкий шах так ей ответил:
— Полные упреков мне сказав слова,
Ты, я признаю, была вполне права.
Если хочешь замок ты построить там,
В этом деле я тебе помощник сам.
Все, что ни попросишь, безотказно дам:
И кирпич тебе и камень разный дам,
Всяких мастеров по каменным делам, —
Я тебе их дам — ты ставь их по местам,
Строй не то, что замок, — целый город, там!
Раз добра мне хочешь — безотказно дам!
Чтоб руководить людей мастеровых,
Много амальдаров дам тебе своих.
Ты — всему глава, ты — старшая меж них, —
Ставлю я тебя сардаршею меж них.
Денег, сколько нужно, безотказно дам,
Из казны моей плачу по всем счетам.
Не жалей на этот замок ничего:
Знай, что чем скорей ты выстроишь его,
Тем скорей вернешь ты сына своего.
Караджан в Конграте не навек жилец:
Слух дойдет об этом деле до него, —
По своей стране соскучась, наконец,
Он в один из дней вернется, наш беглец.
Ведомо тебе да будет, Сурхаиль,
Если он вернется, так тому и быть, —
Все его проступки я готов забыть.
С сердца твоего сотру печали пыль…
Услыхав слова шаха, очень обрадовалась Сурхаиль. Собрала она много рабочих-поденщиков, мастеров-строителей, поставила надсмотрщиками над ними ханских амальдаров. Взяла она также с собою сорок девушек — самых первых калмыцких красавиц, таких, что нельзя не заглядеться на них, а заглядевшись, — разума не лишиться.
Много снаряжается арб,
В арбы нагружается скарб,
Все, в чем на постройке нужда,
Всякие орудья труда,
Харча и питья — на года,
Грузятся и деньги сюда,
Мастера и люди труда.
Караван — арба вслед арбе —
Отправляется к Мурад-Тюбе,
Арбы амальдары ведут.
Сурхаиль — исчадье вреда,
Важничает, чином горда;
Все ей повинуется тут.
Сорок с нею девушек, — все
Первые в стране по красе,
Все они в шелку, в кармазе,
Все они игриво-нежны,
Все, как кипарисы, стройны, —
Взглянешь — не в своем ты уме!
Все они игрой на нагме
Мастерицы душу пленять.
Сурхаиль для козней своих
Повезла красавиц таких.
Обреченный тот человек,
Кто вкусит их девичьих нег!..
Едут они, едут себе, —
Входит караван в Токайстан,
Приближается к Мурад-Тюбе.
Стали они тут на ночлег…
Невдалеке от Мурад-Тюбе, в Чилбирской степи, приказала Сурхаиль расчистить место для замка. Долго ли, недолго ли поденщики и мастера на постройке трудились, замок возвели, башни его стальными зубцами оковали, пороги золотом облицевали, ворота — краской золотой покрыли, все видные места жемчугами, рубинами изукрасили. Когда замок закончили, прибыл туда и сам шах калмыцкий. Мастеров и рабочих людей отпустили, — пир устроили. Арака крепкого, зелья сонного много с собой из столицы привезла Сурхаиль. Часто приезжать стал шах калмыцкий с воинами, обо всех делах со старухой советовался. «Если узбекский бек Алпамыш узнает, что с Байсары стало, обязательно приедет сюда, — тут-то мы и словим его». Так между собой порешили они. Сурхаиль что ни день на Мурад-Тюбе поднималась — в подзорную трубу свою направо-налево поглядывала, — не видать ли узбеков…