— О, — улыбнулся я, — Вот Ира знает. Артур тут был занят делом, он создавал армию. Его друзья думали, что это армия — их собственная, но ошибались. Стоило командиру исчезнуть, причем, похоже, не ему одному, и эта армия пошла вразнос.
В центре Москвы, рядом с ЦУМом, стоял скромный молодой человек в черной вязаной шапочке, пуховике и кроссовках на босу ногу, прям по нынешней моде. Вокруг сновали люди, кто-то просто шел мимо, кто-то важно выходил из магазина с пакетом, а кто-то спешил туда, чтобы потратить много денег на понтовые вещи. Молодой человек раскачивался с пятки на носок, потом рассмеялся хриплым каркающим смехом, развел руки в стороны, растопырив пальцы. Кое-то обернулся, один, мужчина в возрасте, даже покрутил пальцем у виска, мало ли какие городские сумасшедшие.
Кому такой жест понравится? Вот и молодой человек прекратил смеяться, выругался, и с его пальцев в сторону обидчика ринулись десять маленьких сверкающих шаров. Люди и охнуть не успели, как они окутали пожилого мужчину, и свободно проникли через одежду. Тот заорал, сначала он неожиданности, а потом от жуткой боли, пытаясь выковырять из тела жгущие сгустки. Никто не бросился помочь, многие достали телефоны и начали снимать происходящее.
Молодой человек довольно улыбнулся и хлопнул в ладоши. Сверкающие шарики закрутились, перемалывая тело вместе с одеждой, и меньше чем через полминуты на тротуаре осталось только черно-красное месиво. Прохожие ломанулись в стороны, молодой человек смешался с толпой и растворился в ней.
В винный магазин зашла девушка, совершенно обычная, с волосами, забранными в хвостик. Выбрала две пачки чипсов, упаковку баночного пива и встала в очередь. Та двигалась медленно, все-таки предпраздничные дни, люди готовили свою печень к предстоящим подвигам. Затычки в ушах, девушка покачивалась на месте, стоящая позади нее пожилая женщина грубо толкнула в бок.
— От поразвелось вас, шлюшки малолетние, ты что, не видишь, что очередь движется? Давай, шевелись.
Девушка улыбнулась неожиданно широко.
— Торопишься?
— Твое какое дело! И что ты мне тыкаешь, не доросла еще.
Вместо ответа девушка сложила ладони рупором и дунула в сторону обидчицы. Та хотела было довысказать все, что думает об этой шалаве, но от ладоней отделилась светящаяся петля, медленно полетела в сторону женщины. Та прервалась на полуслове, наблюдая за приближающимся обьектом, рукой махнула, чтобы отбить, но кисть свободно прошла через дымчатый круг. Петля прошла через горло, затормозила и стала стягиваться, только теперь уже плоть не проходила через нее, а наоборот, удерживалась. Женщина захрипела, попыталась стащить с себя петлю, но пальцы свободно проходили через светящуюся ленту.
Девушка, все так же улыбаясь, щелкнула пальцами, лента резко сжалась, и кровь брызнула из шеи в разные стороны. А потом голова, словно отрезанная, упала на пол. Тело секунду продолжало стоять, но без головы потеряло равновесие и тоже рухнуло прямо в охреневшую очередь. Двое малолеток, снимавших все это на телефоны, довольно завизжали. Девушка сделала в их сторону книксен, и спокойно вышла, в суматохе не заплатив.
Парень лет пятнрадцати позвонил в дверь, сначала долго не открывали, потом створка распахнулась, и наружу выглянула широкая красная морда.
— А, явился. Что там у вас, в интернате, не могут вам новый год устроить, обязательно домой припираться?
— Кто там? — закричали из комнаты. Слышался смех, визги какие-то.
— Твой выблядок, — заявил мордатый. — Приперся нам праздники портить.
В коридор выглянула раскрасневшаяся и очень пьяная жещнина.
— Ой, Коленька, это ты. А мы не ждали.
В комнате загоготали, потом появилась рука, затаскивая женщину обратно.
— Ты иди на кухню, — вяло и неохотно отбиваясь, женщина махнула рукой, — там еда осталась, поешь. Ладно?
— А ну заткнись, — мордатый врезал Колиной матери в живот кулаком, — достал уже твой гаденыш. А ты пошел отсюда, может сдохнешь где.
— Это же ребенок, — жалобно, но очень неуверенно сказала женщина, и тут же получила еще один удар.
— Еще раз ее тронешь, убью, — совершенно спокойно сказал парнишка. Казалось, он рассматривает происходящее со стороны. С очень далекой стороны.
— Ты? А ну пошел вон, ублюдок, — мордатый размахнулся, чтобы ударить, и повалился на пол. Из его глаза торчала сосулька. Она сразу же начала таять, казалось, кровавые слезы появилсь на щеке.
Парнишка усмехнулся, аккуратно отодвинул опешившую мать и прошел в комнату. Оттуда сразу донеслись крики, стоны, звуки бьющейся посуды и падающих тел.