— А ну дай сюда палку эту, — протянул я руку. Боец, как его там, Владик, неохотно отдал мне свой деревянный меч.
— Это боккен, — решил поумничать.
— Заткнись. Белова, где раньше занималась?
— Второй дан кен-до, — девушка насмешливо улыбнулась. Ну да, начальник решил подчинённых построить, эка невидаль.
Я покачал деревяшку в руке.
— Нападай.
Обычный человеческий глаз едва заметил бы движение, девушка понимала, что начальство может и самодурничает, но бить его надо осторожно, хоть и обидно. И целилась в бедро, отсохнет нога, потом Настя подлечит.
Только меня уже на этом месте не было, я стоял чуть сбоку от Иры, прижимая учебный меч к ее горлу.
— Ты мертва.
А потом отбросил боккен, схватил ее за горло и приподнял.
— Шутки кончились, Белова. Ты сама решила остаться.
И аккуратно опустил побагровевшую девушку обратно на землю.
Слитным движением Ира опустилась на колени, наклонила голову.
— Энгун.
Способности у нее к шумерскому языку. Молодец. Интересно, как она Артура называла — нун?
— Еще раз увижу, что на колени встаешь, отшлепаю, — вернулся добродушный Марк Львович Травин. А зу Марк Уриш спрятался за этой оболочкой. — Хватит уже начальство возбуждать.
Владик смотрел, открыв рот. Я похлопал его по плечу, нечего парню такие вещи помнить. Пусть деревяшками машет и за домом следит, в этом его призвание.
Ирина от меня не отстала, подошла, мешая гладить кота на обеденном столе — этот подросший черный проглот воспринимал столовую исключительно своей территорией.
— Энгун.
— Марк Львович.
— Хорошо. Марк Львович, я должна признаться.
— Валяй, — благодушное настроение вернулось ко мне. А что, девушку спас, считай, троих подонков убил, пар выпустил, кота погладил, полный релакс.
— Вот, — она вытянула руку, и около ногтей зажглись белые искорки. Очень бледные, почти незаметные, но они точно были. — Артур Анатольевич, то есть… ну вы понимаете… говорил, что у меня зачаточный дар. Очень слабый и необычный. У него были еще монеты такие, желтые, с дыркой, три раза прикладывал к моим вискам.
— Впитались?
— Да, — кивнула Ирина.
Надо же, везет мне.
— А чего решила сказать?
— Вы, когда меня за горло схватили, у вас такие же около пальцев были.
— Смотри сюда, — я создал простую схему, активировать не стал. — Видишь чего-нибудь?
Она помотала головой. Не соврала, вроде.
— А теперь? — над ладонью повис белый символ эме-галь.
— Нет.
— А свои искорки видишь?
— Так это искорки? — удивилась Ира. — Я как щекотку чувствую. И чуть жжение.
— У нас с Артуром, — честно сказал я ей, — разные категории, он на голову меня выше и опытнее. Я только показать могу, а объяснить — нет. После ману что-то изменилось?
— После чего?
— Монеток этих?
— Нет, — Ирина виновато поджала губы. — Нун говорил, что для этого не то время, и не то место.
— Артур?
— Нет, его дед. Нун Наамар-уту.
Мне показалось, или блок в ее голове чуть дернулся, словно подмигнул.
— Рассказывала кому-нибудь об этом?
— Не могу. Вот помню, а ни сказать не могу, ни написать, вообще ничего. Словно блок какой-то. А вот вы за горло схватили, и смогла. Проверила, попробовала Владику сказать, он бы все равно не поверил, и то же самое — никак.
— Ладно, — я поглядел на черного бездельника, тот лениво поднялся, подошел к Ирине, та машинально протянула руку, погладить котика — святое. Эр-Асу сам потерся об ее руки, собирая крохотные белые пылинки, зевнул и улегся обратно. С очень довольным видом. — Хватит на сегодня откровений, решим потом, что с этим делать. Но на многое не рассчитывай, способности у тебя на грани такой, что и нет их почти.
Ира грустно улыбнулась. И ушла.
****
— Ты записи видел? — младший Уфимцев разлил виски по стаканам, протянул один старшему брату.
— Да. Это точно он. Не узнать, и Леня ничего вспомнить толком не может, но записи с камер мы собрали. И свидетелей полно, даже из полиции есть.
— Выходит, ему потребовалось меньше минуты, чтобы появиться за двадцать километров от дома. Причем, обрати внимание, он не торопился, будто не в первый раз это проделывает.
Генерал Юрий Георгиевич Уфимцев отхлебнул жгучий янтарный напиток, чуть скривился.
— Это все меняет.
— Думаешь? У меня дочь без руки лежит, и без глаза. И без уха. Похоже, Марк — единственный, кто ее сейчас может восстановить. Да что там, просто вылечить. Остальные ваши колдуны только руками разводят. Кстати, он уже занялся ей — врачей велел не подпускать, но все равно, осмотрели. Травмы, несовместимые с жизнью. А она живет, дышит.