— Нравится? — кивнул на третий от нас дом, откуда неслась громкая музыка и вопли перепившихся подростков.
Кирилл кивнул. Остальные, помедлив, тоже. Ну да, это не десять часов в день вкалывать, плюс двое суток безвылазно по больницам каждую неделю, пример, как должны жить необычные люди, вот он, перед глазами. Действительно, чего надрываться тем, кто на голову превосходит остальных жителей этой планеты, они-то не могут взглядом поднять камень с земли, или бутылку со стола, и притянуть к себе.
— Даю вам два, нет, три дня. Схему детокса помните? Никому не показывать, узнаю — накажу, заодно научитесь по частям собирать. Схему, а не себя. Заниматься будете с зарубежными друзьями, отдыхать тоже. Разрешаю все.
— Прямо все? — не поверили ребята.
— Да, — пожал я плечами. — Все, что делают они, и вы можете делать. Курить травку, бухать, в общем, оторвитесь как следует.
— А если я не хочу? — вдруг тихо сказала Настя.
— Твое дело, — пожал я плечами, — но у тебя всего три дня. Сегодня среда, в субботу днем ваше веселье закончится. А я заодно своими делами займусь, договорились? Вот и хорошо. И помните — вы российские граждане, что это значит?
— Должны показать пример? — предположили одновременно Света и Семен.
— Ну если хотите, показывайте. Есть еще варианты?
— Мои друзья, — нерешительно сказал Кирилл, — могут достать наркоты нормальной, эти-то только травку курят, у армяшек берут. Даш, за что? Я никогда не пробовал!
— Ближе, но нет. Последняя попытка?
Настя подняла руку.
— Давай.
— Они уедут, а нам тут еще жить, — нерешительно предположила она.
— Умница! Остальные, если не поняли, Настя вам объяснит. И она же остается за старшую.
Ирина, занявшая вместе со своими бойцами свободный дом через забор от моего, уже сидела за рулем. Леня тоже хотел в поездке поучаствовать, и несмотря на мое решительное «нет», даже дверь пассажирскую открыл, но тут, бывает такое совпадение, беднягу прихватило, так что ни о какой поездке для него речи быть не могло.
— Сурово вы с ним, Марк Львович, — Белова улыбнулась, стоило нам выехать за КПП. Сзади пристроился черный Чероки, не вплотную, а метрах в ста. — Скажите, а если я вдруг не послушаюсь, что меня ждет? Шарик этот светящийся я видела, боюсь. Но на самом деле — что?
Хотел отшутиться, но подумал — а зачем?
— Умрешь. Если прикоснусь, могу что угодно с тобой сделать, даже в камень превратить, не всю, но какой-нибудь орган — точно. Но это долгий процесс. А по-быстрому, сердце остановить, кровоизлияние в любом месте, инфаркт, тромб — моментально, даже на расстоянии, но это, Белова, мелочи.
— Что же тогда по-настоящему страшно? — хмыкнула блондинка.
— Совсем страшно? Остановись.
Мерседес притормозил, припарковался на обочине. Я пересел на переднее сидение. Заранее наложенный текст на эме-галь еле проявился белыми символами вокруг шеи — эх, такая закладка пропадает. Неделя труда. Еще минуту, и почувствует, тут надо быстро действовать.
— Видишь руки? В них ничего нет, и до тебя я не дотрагиваюсь.
— Вы прям как фокусник, — Ира хотела улыбнуться, но не смогла. Вместо этого она выхватила пистолет, навела на меня и нажала два раза на спусковой крючок. Потом выскочила из машины, то же самое проделала еще три раза, в воздух, залезла обратно, захлопнула дверь, вставила дуло себе в рот. Курок щелкнул.
Глаза ее приняли нормальное выражение, выдернула пистолет изо-рта, повертела в руках, сняла с предохранителя и засунула в кобуру. Символы на шее исчезли.
— Это когда вы рядом? — быстро придя в себя, спросила она.
— Это когда я захочу, Белова. И сделаешь ты это с теми, на кого я укажу. С начальством, с близкими, с друзьями, с ребенком, наконец. Как ощущения?
Ира завела машину, тронулась с места, долго молчала.
— Знаете, Марк Львович, — наконец медленно произнесла она.
— Знаю. Таких как я надо убивать. Причем заранее, да? Лучше в детстве.
— Да. И что, остальные тоже такие? — она нервно сжала руль.
— Нет, Ира, но будут. Я их научу, или сами дойдут, но будут. Но ни ты, ни твое начальство ничего с этим сделать не смогут.
— Почему?
Я улыбнулся
— Это как болезнь, генетическая. Можно убить всех больных, но появятся новые, это ведь не зараза, человек с этим рождается. Представь восемь миллиардов, среди которых только одна сотая процента имеет какой-то дар. Это почти миллион человек, а вы знаете всего о двух-трех тысячах.