— Мы почти не видимся в последнее время… — начала она.
— Ты понимаешь почему.
— Понимаю. Я не подала бы тебе надежды, если бы знала, что он жив.
— Хорошо, что ты этого не знала.
— Мне было бы тяжело уехать, не попрощавшись с тобой. — Ее голос дрогнул. — Прости меня…
— Я благодарю тебя. — Альмарен видел ее боль и потому не чувствовал своей.
— За что?
— Ты создала меня заново. Страшно подумать, что я мог бы никогда не встретиться с тобой.
— Но я причинила тебе боль…
— Что делать… Новый человек рождается в муках. — Он ласково улыбнулся ей. — Не думай обо мне, будь счастлива.
— Я не хочу, чтобы ты был несчастлив! — порывисто произнесла она.
— На свете есть много других женщин. Забудь меня!
— Это не в моей власти. Но ты не думай, что я несчастлив.
Лила заглянула ему в глаза, отыскивая подтверждение его словам.
— Мне пора идти, — прошептала она. — Я должна идти.
— Понимаю.
Внезапно она шагнула к нему и, положив руки на его плечи, легко и быстро поцеловала в губы, затем повернулась и выбежала прочь. Альмарен приложил к губам пальцы, словно пытаясь удержать прикосновение ее губ, и в оцепенении уставился на полуотворенную дверь. Очнувшись, он медленно подошел к раскрытому окну и долго смотрел в прозрачное, пронзительно-синее, холодное осеннее небо.
Внезапная мысль сорвала его с места. Он схватил куртку и, на бегу засовывая руки в рукава, помчался на вырубку, к конскому загону.
На дворе поселения заканчивались последние приготовления к отъезду. Воины держали оседланных и завьюченных коней, дожидаясь, пока отъезжающие простятся с оставшимися. На крыльцо бывшего особняка Каморры вышел Равенор и вскочил на поданного слугой коня. Шемма давно уже сидел в седле, словно боясь опять оказаться на своих двоих.
Витри и Тревинер обменивались прощальными словами с Риссарном.
— Зачем ты, Тревинер, уезжаешь? — говорил тот. — Кому здесь и оставаться, как не тебе!
— Как же я брошу Бетлинк?! — восклицал охотник. — Куда они там без меня! Вот поправим замок, разгоним уттаков — порядок, в общем, наведем, тогда и загляну к вам проездом.
— А где Альмарен? — спросил у Риссарна Витри.
— Действительно, где? — вспомнил Риссарн и огляделся. — Да вон он, и коня с собой тащит. Что это он надумал?!
Альмарен спешил к ним с вырубки, ведя за собой оседланного Наля.
Пробравшись сквозь толпу воинов, он подошел к Лиле, державшей своего коня, а месте с ним и Тулана.
— Возьми Наля. — Он протянул магине поводья. — Здесь такой конь ни к чему, а вам еще ехать да ехать.
— Но как же ты? — растерялась Лила.
— Не отказывайся, прошу тебя. — Альмарен схватил ее руку, сжал пальцы вокруг уздечки. — Это такая малость!
Чуть помедлив, Лила приняла уздечку.
— Я буду любить его. — Она погладила Наля по шее.
Подошедший вскоре Ромбар не удивился подарку, видимо сочтя такую любезность естественной. Двое воинов по его знаку переложили мешки с прежнего коня Лилы на Наля.
— Пора выезжать, — объявил он, вскакивая в седло. Отъезжающие воины расселись по коням, провожающие отошли и остановились поодаль. Витри и Тревинер вместе с Риссарном подбежали к Альмарену.
— Счастливо оставаться, дружище! Весной жди меня в гости! — Весело оскалившись, охотник встряхнул Альмарена за плечи. — А ты, Риссарн, не давай ему заскучать. Нет хуже, когда человек скучать начнет.
— Он не заскучает, — ответил Риссарн. — Да и когда скучать, дел тут — по горло.
Попрощавшись, Тревинер и Витри вскочили на коней и поскакали вслед за уходящим отрядом. Альмарен провожал взглядом удаляющихся всадников и, замечая мелькающий среди деревьев серый в яблоках бок Тулана, а рядом — золотые искры на шкуре Наля, думал о своем старшем друге и о маленькой женщине с глазами, глядящими в вечность. Ему казалось, что часть его жизни, и, может быть, лучшая, уходила от него, уходила с ними сквозь прозрачный осенний лес.
Всадники исчезли за деревьями. Риссарн, стоявший рядом, подтолкнул друга:
— Невесело глядишь, Аль! Что с тобой?
— Заботы, Рис. Зима скоро.
Глава 43
Подъехав к ведущему в Келангу мосту, Ромбар увидел на северном берегу Тиона длинные ряды воинских палаток, а среди них — бело-голубой шатер правителя Цитиона. Дальше по берегу, под сине-желтым босханским флагом, виднелось еще одно скопление палаток. Ромбар свернул вдоль берега и вскоре оказался в цитионском лагере. Сторожевой патруль, узнав наместника правителя, приветствовал его как военачальника и без расспросов пропустил дальше. Оставив свой отряд на берегу, Ромбар распорядился ставить палатки, а сам поехал через лагерь к шатру Норрена.
Он увидел Норрена издали сидящим за столом у шатра. Правитель занимался подсчетом военных расходов и был так погружен в вычисления, что заметил Ромбара, лишь когда тот, спешившись, подошел вплотную.
— Ромбар! — Забыв про расчеты, Норрен поднялся навстречу брату. — Ты уже вернулся!
— Вернулся. — Глаза Ромбара улыбались, он был рад встрече.
— Мы не ждали тебя так скоро. — Норрен собрал бумаги со стола и пригласил Ромбара в шатер. — Мы думали, что ты будешь дожидаться вестей об исходе войны. Два дня назад, когда войска пришли под Келангу, я послал на Белый алтарь гонца.
— Я встретил его на полпути к Оранжевому алтарю, — сказал Ромбар, усаживаясь в одно из кресел, стоявших в шатре. — А с Белого алтаря я выехал на другой день после того, как ты вышиб уттаков из Бетлинка.
— Как ты узнал об этом? — удивился Норрен.
— Это нетрудно, когда находишься в компании лучших магов острова.
— Ромбар дождался, пока правитель положит бумаги в шкаф, и спросил:
— Ну, теперь и ты убедился, что исход войны решался там, на Белом алтаре?