Я кожей почувствовала, как уплотнился вокруг меня воздух.
Увидеть собеседника я все ещё не могла, но зато вот почувствовать, оказывается, да.
– Я...– я хотела сказать, что не знаю, но это была бы ложь.
Я знала, что такое любовь. Мои родители любили меня, да, врали мне, но любили все равно. Брат тоже меня любил, раньше так точно. Сама я их любила и буду любить всегда. Также я видела, как любит свою дочь ректор, видела, на что готова из-за своей любви её мать. Бог Смерти тоже...
Я видела множество видов любви, но почему же я не смогла сразу ответить, каково это, когда тебя любят?
– Почему вы об этом вдруг спросили?
То, что обволакивало меня, явно расстроенно отхлынуло прочь. Я услышала спокойный голос Хаоса, такой, каким я его слышала при прошлом нашем разговоре:
– Я сам не умею порождать и, как следствие, испытывать эмоции. Мне доступны лишь те, которые испытывает мой сосуд, а они, мягко говоря, не самые радужные. Первосоздательница постаралась на славу.
– Но Алийания очень любит свою дочь, – вырвалось из меня, прежде чем я успела хорошенько подумать.
– Злость, ярость, ненависть, боль и жажда убийств. Все это клокочет в ней и заглушает все остальное. Она проклята, и не абы кем, а самими Первосоздателями. А они, уж поверь, знают толк в проклятиях. Они даже из своей собственной дочери умудрились проклятие породить.
Нет, ну все-таки удивительная осведомленность у этого существа. Знает такие интересности, а простые эмоции, доступные каждому, ему не знакомы. Лишь злость, ярость, боль...
Ладно, мне всерьёз стало его жаль.
Стоп! А не специально ли этот жук решил разыграть эту далеко не классическую трагедию?
– Ладно, давай переходить к делу. До чего ты там додумалась, великий мыслитель?
Это он что, подколол меня сейчас, что ли?
Ну класс, мало мне было шутников недоделанных.
– Я решила принять ваше предложение, – мрачно ответила я, надуваясь, как хомяк.
– Какое именно? – по-деловому уточнил Хаос.
– Ну точно не руки и сердца, блин! – рявкнула я.
Нет, ну у меня нервы с этим миром совсем не к черту стали.
– Да, такого предложения я тебе не делал, увы. Прости.
Да он точно издевается!
– То предложение с обещанием никого не тронуть, если я стану вашим сосудом.
Тьфу, звучит, конечно, ужасно. И ведь главное своими силами во всю эту авантюру ввязываюсь. Ох и прилетит мне потом от ректора... Про бога смерти вообще тактично забудем. Навсегда, желательно.
– Припоминаю что-то такое, – если бы я могла видеть Хаос, уверена, он бы сейчас кивал бы головой и смотрел на меня лукавыми фиолетовыми глазками.
– Слушайте, у вас что, старческий склероз? – разозлилась я.
Мало того, что мне некомфортно находится тут (вообще черт поймёшь где), так и время-то вообще-то не резиновое (и это слова Хаоса!), мне моя головушка дорога. И если на неё даже не повлияет каким-то чудом пребывание в этом чудесном месте, то вот Бог Смерти явно потом исправит эту ошибку системы. Контузит меня ещё, чего доброго. А я сама себя вылечить не могу!
– Я не так уж и стар, – ответили мне между тем.
Ага, примерно того же возраста, что и мамонты из наших музеев земных. Пусть успокаивает себя этим.
– Так что, мы будем клятву там какую-нибудь заключать? Я, знаете, на слово никому не готова поверить, так что уж не обессудьте.
– Единожды обжигаясь на молоке, начинаешь дуть на воду. Понимаю, понимаю, – услышала я вроде бы и деловой, но при этом и до омерзения хитрый голос Хаоса. – Мы можем заключить и клятву. Какую ты хочешь: кровавую (можно даже с жертвоприношением) или духовную?
Кровавую или духовную? Знать бы ещё хоть что-нибудь хотя бы об одной из них.
Вот где Заря с его знаниями, когда он так нужен?
– Хочешь, я отвечу на твой вопрос? – между тем, пока я хмурилась и усиленно обмозговывала сказанное Хаосом, предложил он.
– А? – хлопнула я ресницами, таращась в пустоту.
Нет, серьёзно, Заря, оказывается, так мне жизнь облегчал своим присутствием. Он как минимум помогал мне в такие моменты.
– Расскажите мне плюсы и минусы кровавой (без жертвоприношений, пожалуйста) и душевной клятвы, а я после выберу. И да, лучше вам не врать. Я титрион и почувствую любую ложь.
Так, морду посерьёзнее и хмуримся, хмуримся для более грозного вида, это поможет мне скрыть ложь. Да, да, я врала, но Хаос об этом не знал.
Пока я тут изображала непонятно что, послышался характерный такой хмык и следом его приятный голос.