— Что, прям без перерывов, что ли? — Тревога обрела новую силу и мощь.
— Почти, — радостно кивнул доктор. — Перерывы будут раз в месяц. Но не беспокойся, тело получит все необходимые вещества, массаж и все остальное. Поиграешь, а потом выйдешь таким же, каким был. Или, если наша теория подтвердится, то не таким же, а гораздо более крутым.
— Отказаться нельзя, да?
— Пять лет тюрьмы, а потом год обычной службы, — если бы что-то в этом мире можно было назвать квинтэссенцией истинного счастья, то прямо сейчас ей был бы доктор Трухан.
Сволочь.
— А что ты там говорил про крутость? — Я постарался отвлечься от неприятной темы.
— У нас же проводятся исследования обратной нейронной связи, — посерьезнел белобрысый. — Это означает, что твое тело будет стимулироваться в прямой зависимости от развития твоего же виртуального «я». Само собой, это щадящая стимуляция. Если, скажем, в игре ты сможешь поймать пулю на лету, то здесь — максимум увернуться от какой-нибудь стрелы.
— Но это пока что только теория. Всего лишь.
— Верно, — скривился доктор.
Я, похоже, задел его больное место. И это неожиданно наполнило мою душу радостью. Так тебе, аба… абпсе… ботану четырехглазому.
— Когда ел последний раз? — Очкарик быстро сменил тему.
— Э… вчера вечером.
— Отлично. Выпей-ка вот эту таблеточку и заселяйся. Вон там твоя комната. Есть и пить больше нельзя, понял?
Как оказалось, долбаная таблетка была чем-то вроде могучего очистительного средства. По крайней мере, организм мой она прочистила жестоко и беспощадно. Причем в обоих направлениях.
Ненавижу ботанов…
Когда мы встретились на следующее утро, я был отвратительно слабым, бледным и беспомощным. А вот док все так же горел энтузиазмом:
— Ну что, начнем? Ник себе уже придумал?
— Нет… в задницу ник…
— Ник нужен, — не согласился со мной Трухан. — Звучный какой-нибудь, мужественный. Например, «Краб». Звучит же.
— Да ладно, — сил спорить практически не было, но предложенное слово мне почему-то не понравилось. Такое впечатление, что в нем был скрыт какой-то очередной подвох. — Меня так даже в школе не звали. Несмотря на фамилию.
— Точно тебе говорю, — доктору почему-то явно хотелось меня переубедить. — Это ведь чисто по-пацански звучит. Йо, чувак, дай краба! Ну?
— Хрень какая-то, — поведение ботана, пытавшегося изобразить что-то вроде танца обкуренного афронегра, казалось мне все более и более странным. — Лучше буду Следопытом.
— Почему? — Док искренне удивился. — Ты охоту любишь?
— Нет, это литературный персонаж такой. У Фенимора Купера.
— А, опять стимпанк какой-нибудь, — поскучнел он. — Терпеть не могу современную графомань. Сплошные наркотические бредни.
— Ага, типа того, — вежливо согласился я.
— Ладно, хочешь быть Следопытом — будешь. Собственно, все равно имя при подключении выбирается. Я просто помочь хотел… точно не передумаешь? Ты крабов вообще видел? Злые такие, броня непробиваемая, клешни острые. Звери, а не крабы.
— Не-не, мне и так сгодится.
— Ну ладно… пошли тогда.
Новое помещение оказалось довольно просторным. И в его центре находилось нечто огромное. Капсулой это сооружение назвать язык точно не поворачивался.
— Передовая разработка, гордись, — доктор принялся возиться со стоявшим возле стены компьютером и крышка на здоровенном непрозрачном ящике начала медленно подниматься. — Надежная, как топор.
В следующий миг открывшаяся было панель снова захлопнулась и на корпусе высокотехнологичного топора замигала тревожная красная кнопка.
— Дерьмо, — совершенно спокойным голосом произнес мой куратор. — Не обращай внимания, это единственная ошибка, она никак не влияет на работоспособность.
— Ага, — я печальным взглядом проследил за тем, как чертов ящик снова принялся раскрывать свое нутро. — Мне так и показалось.
— Ну, тогда давай, забирайся.
Внутри капсулы оказалось неожиданно уютно. Теплый гель, мягкое ложе…
— А теперь самое главное, — доктор Трухан принялся вытаскивать из стенок капсулы многочисленные страшные вещи. — Питание и обратная связь.
— Ох ты ж мать твою, — не сдержался я, когда мне в вену вонзилась охрененно толстая игла. — Вивисектор!
— Есть немного, — с гордостью кивнул куратор. — Вообще, вивисекция очень много дала медицине. Очень. Иногда я прямо-таки жалею, что ее запретили…
Перед моими глазами неожиданно снова появился белый медведь — пушистый, теплый и забавный. Блин, живут ведь люди рядом с ними. Годами живут…