— Думаю, да. Но ты же знаешь, сценарий сценарием…
— …а импровизацию никто не отменял, — задорно закончил фразу Фёдоров-старший. — Всё получится, сынок.
— Я тоже так думаю, — Матвей сделал паузу. — Хотя знаешь, я всё-таки волнуюсь.
— Это хорошо. Я бы запереживал, если бы ты не волновался. Чрезмерная уверенность в своих силах не приводит ни к чему хорошему. Тонкость нашей работы. Волнение заставляет думать, взвешивать свои действия, просчитывать последствия. Даже если в сценарии всё расписано.
— Точняк. Спасибо, пап. Спасибо за поддержку. Люблю тебя.
— И я тебя, сынок, — в динамике телефона слышалась хриплая одышка Фёдорова-старшего. — Пусть всё пройдёт по сценарию.
Вызов закончился, Матвей отложил телефон. В тот вечер он слышал голос отца в последний раз.
***
На следующий день Матвея забрали двое сотрудников службы в строгих костюмах. Неразговорчивые, сосредоточенные, сопроводили оперативника к чёрному автомобилю немецкой марки с тонированными стёклами и дипломатическими номерами. За выходом Матвея наблюдала в дверной глазок соседка из квартиры напротив — Мария Ильинична, женщина с партийным прошлым, блюдущая порядок лестничной клетки, — не смогла разглядеть скрытого капюшоном худи лица оперативника.
Матвей вышел из подъезда, быстро прыгнул на заднее сиденье автомобиля, за ним тут же закрыли дверь. В машине его встретил Нестор Павлович Тищенко, рослый мужчина лет пятидесяти, один из главных специалистов службы по двадцать шестой классификации. Он вызвался сопроводить Матвея до перехода лично. «Человек особых принципов» — так характеризовали Тищенко сослуживцы. Никогда не позволял себе повышать голос, говорил только то, что думает, за что не все в организации ему симпатизировали, однако Нестора Павловича это не особо беспокоило. За пятнадцать лет карьеры Тищенко пересидел на своей должности многих недоброжелателей.
— Надеюсь, вам удалось подготовиться к делу? — не здороваясь, спросил он.
— Да, Нестор Павлович, — Матвей снял капюшон, обнажив созданный искусственно шрам, — как видите.
— Хорошо. Едем во Внуково-2. Там отдельная полоса и самолёт, уже готовый к вылету в Сочи.
— А я всё гадал, как быстро меня отправят к месту перехода.
— Бюджет позволяет.
Тищенко повернулся к водителю и дал команду трогаться.
До аэропорта ехать минут тридцать, Матвей решил потратить время в дороге на последние приготовления. Нестор Павлович молчал, только изредка просил водителя прибавить газу или, наоборот, притормозить. Водитель выполнял команды беспрекословно. С Киевского шоссе они свернули в сторону аэропорта и съехали на незаметный дублёр. Матвей поймал себя на мысли, что ранее не замечал этого дублёра — прямая дорога до взлётно-посадочной полосы упиралась в сетчатые металлические ворота, за которыми виднелся новенький Эмбраер Феном Триста.
Уставший солдат проверил номера автомобиля и документы водителя, не особо вчитываясь в их содержание, нажал на кнопку в небольшой будке, запуская механизм открытия ворот. Автомобиль проехал несколько сотен метров до трапа, остановился, двое сотрудников службы у самолёта открыли Матвею дверь и сопроводили в салон.
Первый и второй пилоты уже находились в кабине воздушного судна, ожидая команды запуска двигателей. Матвей оглядел роскошный салон Эмбраера и от удивления присвистнул, на довольном лице Тищенко появилась ухмылка удовлетворения. Со стороны хвоста к ним подошли двое стюардесс в наглаженной форме без опознавательных знаков.
Неужели тоже наши? — подумал Матвей. Хотя не удивлюсь.
Они разместились в комфортных широких креслах, пристегнули ремни, учтивые стюардессы предложили напитки. Матвей взял колу со льдом, Нестор Павлович — односолодовый виски. Минут через пять капитан сообщил о готовности к взлёту из динамиков под потолком.
Матвей решил, что закрыл глаза всего на секунду. То ли кресло оказалось слишком комфортным, то ли сказалась усталость последних недель, — он провалился в глубокий сон и проснулся, когда самолёт совершил посадку в международном аэропорту Сочи.
***
Весна в курортном городе ощущалась по-другому. Солоноватый запах с моря расстилался на километры от воды, на фоне жары с духотой казался близким спасением. Матвей вдохнул этот запах полной грудью. Ему захотелось плюнуть на всё и нырнуть в холодное море, слиться с волнами, плыть как можно дальше к линии горизонта. Вместо этого он сел в немецкий автомобиль, похожий на тот, что встретил его у подъезда, и они отправились к точке перехода.