— Ага, — слышался знакомый голос. — Приходишь в себя? Ну, хорошо-хорошо.
Он знал этот голос. Вспомнил. Захотелось встать, но ноги не слушались. Руки тоже. Он не был прикован, но пошевелиться не мог — слишком слаб. Захотелось пить.
— Воды, — в голове голос казался поставленным, на деле губы еле шевельнулись.
— Ща всё будет, — сказал голос и дёрнул какой-то рычаг.
Он почувствовал, как тёплая, приятная жидкость растекалась от точки в локтевой впадине вверх к голове, к другой руке, затем к груди и ниже, к животу и ногам. В кончиках пальцев мелкой дробью посыпалось покалывание, он смог пошевелить безымянным и мизинцем на правой руке. Попробовал повернуть голову. Громила с длинной рыжей бородой и биомеханическими руками что-то переключал на аппарате возле кровати. Он узнал взявшего его в плен. Злиться смысла не было, но лидер «Нового века» всё равно проклинал себя за доверчивость. Мог ли он предположить, что один из верных ему людей окажется предателем?
Тогда их было всего несколько сотен. Идейные люди, сплочённые общей целью — изменить раз и навсегда свои жизни. Их не слышали, как и других жителей нижнего уровня. С ними не считались, им бросали крохи со стола, чтобы поддерживать в рабочем состоянии, а раз в два-три года корпорация устраивала грандиозный праздник — отвлечение от бытовой серости.
Сначала недовольные пытались митинговать, но силовые структуры, спонсируемые корпорацией, жёстко пресекали любые подобные действия. Одетые в кевларовые защитные костюмы и пуленепробиваемые шлемы офицеры избивали людей до полусмерти, ломали импланты, отрывали биомеханические конечности. Те, кому не повезло оказаться арестованными, навсегда потеряли право посменно работать на верхнем уровне. После нескольких подобных акций митинги прекратились.
Затем люди пытались бастовать. Это казалось логичным решением: кто будет убираться в туалетах верхнего уровня? Чистить улицы? Мыть дорогие автомобили? Более полутора тысяч работяг не вышли на смены. Корпорация решила, что идти на поводу у бунтарей означает проиграть им, и тогда они перестали подавать в нижний уровень воду и электричество. Если пережить отсутствие электроэнергии помогали генераторы, то пережить отсутствие фильтрованной воды оказалось невозможным. Спустя полгода забастовщики сдались. Они вернулись на рабочие места за оклад вдвое меньший, чем полагался им до забастовки.
Некоторые пытались уехать, перебраться ближе к Москве и Санкт-Петербургу, чтобы попытать счастья и заработать на пропитание семей. Кто-то даже пытался перебраться в соседние страны, контролируемые другими корпорациями, но границы охранялись слишком хорошо с обеих сторон.
Тогда он создал «Новый век». Организацию, лидер которой не боялся говорить. Который выстроил тайную схему по снабжению нижнего уровня необходимыми фильтрами для воды, провизией и генераторами нового поколения. Он верил, что спасение — захват верхнего уровня. Их будут давить: обычных работяг, домохозяек, больных, детей, стариков. Они нужны корпорации только как дешёвая рабочая сила, холопы, барином которых является непобедимый верхний уровень. Им нужно было заявить о себе. Показать, что верхний уровень тоже имеет слабые места.
Более двухсот человек, работающих на самых низких должностях, в один день единовременно испортили систему очистки воды верхнего уровня и перенаправили канализационные потоки в краны домов. Тысячи достопочтенных горожан Сочи наблюдали в тот день, как из их кранов вместо очищенной, прозрачной воды лились фекалии и моча. Характерный запах навис над верхним уровнем, началась паника. «Мега-Тех» в течение трёх дней исправлял последствия выходки. Многие лишились рабочих мест и ещё больше людей — свободы.
Ответ корпорации не заставил ждать. Силовики врывались в дома, забирали мужчин и юношей, отправляли их куда-то в подвалы гигантского небоскрёба «Мега-Тех». Пытали. Для «Нового века» ответ корпорации стал мотивацией для вооружения.
На нижнем уровне полилась кровь. Много крови. Страх растворился в телах жителей, они примыкали к повстанцам. Как грибы после дождя выросли баррикады. Появились военные штабы. Силовиков не пускали на нижний, атакуя единственный легальный проход миномётами. Девяносто дней нижний уровень держал оборону. Девяносто дней с обеих сторон гибли люди. Девяносто дней верхний уровень находился под угрозой постоянных вооружённых нападений.
И тогда он спустился к ним. Один. Без охраны. Лицо осунулось, будто время решило пролистать вперёд лишнюю декаду, в волосах проступила сетка серебра. Дорогой костюм бликовал тусклыми сальными разводами, выдавая в нём человека, давно забывшего, что такое порядок.