— Разрешите представиться? — спросил Марченко, не опуская рук, — Я Егор Кантемиров, это — мой брат Матвей. Мы выходцы из Борта. Небольшое бункерное поселение на юге. Ищем Тёмный Город. Говорят, на северо-западе есть поселение для кочевников, куда принимают всех и не задают вопросов. Мы в пути уже несколько суток. Здесь остановились на привал.
— Не хило вы так заблудились, — подметил командир.
— Похоже на то. Компас у меня ещё дедовский. Мы по дороге ориентировались и, видимо, свернули не туда.
— Ну, допустим, продолжайте.
— Мы были на привале, уже собирались, а тут — вот это.
Марченко кивнул в сторону убитого мутанта.
— Кантемиров, говоришь? — командир почесал бородатый подбородок. — Что-то не верится мне. Привал устроили аккурат возле нас. Сдаётся мне, что караванщики вы. Вон какие у вас рюкзаки и кофры набитые. В наших местах это редкость.
Он повернулся к одному из своих людей и скомандовал:
— В машину их. Отвезём к Старшему. Посмотрим, что он скажет.
— Простите, — начал Матвей, — мы правда не хотели никого беспокоить. Попали в передрягу с этой зверюгой, мотоцикл он нам угробил. Мы мирные…
Договорить он не успел. Один из людей командира вырубил Матвея прикладом, и тот упал без сознания.
***
Матвей ещё не открыл глаза, а острая боль в челюсти и затылке раскатистым громом отдала во всё тело. Во рту пересохло так сильно, что язык прилипал к нёбу. Он открыл один глаз, затем второй и попытался сфокусировать зрение. Вокруг только металл. Стальные стены, нагретые от солнца, превращали камеру, где он очутился, в парилку. На противоположной стороне маленького помещения неуклюже расположилось что-то, похожее на дверь с небольшим прямоугольным вырезом — единственным источником света. В углу напротив сидела расплывчатая фигура, которая постепенно превратилась в Марченко. Его переносицу украшала новая ссадина, под глазом красовался фиолетовый кровоподтёк.
— А ты молодец, — сказал Марченко и сразу откашлялся, — чётко отработал. Я думал, они тебя грохнут.
— Я смотрю, тебе тоже досталось, — тихо произнёс Матвей. — Попить есть что-нибудь?
Марченко ногой подвинул к Матвею старую жестяную кружку с тёплой водой. Фёдоров-младший приподнялся и сделал два жадных глотка.
— Сколько я был в отключке? — выдыхая, спросил он.
— Не очень долго. Часов пять.
— Что-то удалось узнать?
— Ничего такого, — Марченко посмотрел на прямоугольник в двери, заменяющий окошко, — тебя вырубили, мне накинули вонючий мешок на голову. Велели помалкивать. Посадили в какой-то грузовик, уазик, похоже. Ехали недолго. Поворачивали. Потом меня привели сюда. Триста десять шагов от грузовика до камеры. По морде дали. Тебя закинули следом. Вот, сижу. Жду.
— Вещи у них. Наверняка будут обыскивать.
— Я на это и рассчитываю, — Егор улыбнулся и сразу же пожалел об этом. Губа треснула, и из неё хлынула алая кровь.
Послышались шаги тяжёлых берцовых сапог. Единственный луч света закрыл силуэт головы. Чьи-то серые глаза внимательно осмотрели напарников, а затем голос, который пытался звучать угрожающе, произнёс:
— Очухались. Сидеть тихо. Не рыпаться. И это… Вот.
Человек отошёл, в щель бросили два куска сильно обжаренной тыквы.
— Спасибо! — крикнул Марченко. — Мы хотим увидеть главного!
— Увидите, — спокойно сказал голос, — а пока сидите тихо.
Матвей откусил кусок тыквы, неприятный горький вкус заполнил высохший рот. Воды не осталось, тыквенную гадость очень хотелось запить. Марченко поднял свой кусок, аккуратно отряхнул его от земли и начал с аппетитом есть.
— Жесть какая, — Матвей скривил лицо.
— Ешь, — спокойно ответил Егор, — тут тебе не санаторий. Такие поселения с трудом выживают, выращивая некое подобие тыкв, огурцов и картофеля. Так что скажи спасибо, что тебе дали это, а не ещё раз по морде.
Матвей не ответил, посмотрел на чёрно-коричневый вялый кусок тыквы и отправил его в рот.
***
Марченко нацарапал ногтем тоненькую полосочку на ржавой стене. Четвёртая по счёту, значит, в заключении они уже пятый день. Металлические стены днём прогревались настолько, что воздуха в камере практически не оставалось. Напарники разделись, но это не особо помогало спастись от духоты. По очереди они подходили к щели в двери, чтобы глотнуть свежего воздуха, который свежим можно назвать с большой натяжкой. Вид из «окошка» не особо информативен: несколько деревьев, сухая земля и четыре бревна с верёвочной лестницей. Блокпост или смотровая башня. Небо не разглядеть, под каким бы ракурсом они ни смотрели.