— Почему так долго, мать вашу? — кричал, задыхаясь мужчина.
Его свисающий живот еле скрывала синяя рубашка, тонкий конский хвостик был собран на затылке из остатков немногочисленных волос.
— Мне башку оторвут, а я вам! Бездари чёртовы, лучшие специалисты страны, бляха-муха!
— Здравствуйте! — громко поздоровался Матвей, привлекая внимание.
— Матвей Евгеньевич! — всполошился мужичок и подлетел к оперативнику. — Очень рады. Миркин. Юрий Алексеевич Миркин. Главный специалист по шестнадцатой. Анатолий Эдуардович позвонил ночью, торопимся как можем, вы уж не обессудьте.
— Всё в порядке. Сколько времени ещё нужно?
— Полчаса… ну сорок минут максимум.
Миркин нервничал, на его рубашке выступили тёмные пятна пота, хвостик превратился в мокрую кисточку.
— Хорошо, — спокойно ответил Матвей, — я бы пока переоделся и получил инвентарь.
— Конечно-конечно, идёмте.
Миркин учтиво проводил Матвея до ширмы, за которой оперативнику подготовили костюм, пистолет и бумажник.
— Анатолий Эдуардович просил не забыть бумажник, — передал Миркин.
— Не забуду, спасибо. Вы позволите?
— Да, простите! — воскликнул главный специалист по шестнадцатой и мгновенно исчез.
Шикарный костюм. На ярлыке — известный бренд, популярный и в родной реальности Матвея, реверанс в сторону пункта назначения оперативника. Герр Хаас наверняка поведёт Фёдорова-младшего в ресторан или паб, костюм позволит чужаку не выделяться на общем фоне.
Проверив обойму немецкого пистолета, Матвей спрятал оружие за пояс, затем раскрыл бумажник. Из увесистой пачки он вынул одну купюру и с интересом разглядел: на фиолетовой банкноте в сто марок вполоборота изображён седой, сильно постаревший Гитлер. По телу пробежал холодок — тревожный, липкий. Матвей поспешно спрятал купюру, будто обжёгся. В отделении для мелочи он нащупал целлофановый пакетик с желтоватым порошком.
— У нас всё готово, Матвей Евгеньевич.
— Спасибо, Юрий Алексеевич, — выходя из-за ширмы, поблагодарил оперативник. — Можем начинать.
Конструкция зажужжала. Провода ожили, в углах ворот заискрились всполохи, голубая пелена затянула проход. По ту сторону — поле и несколько фигур, ожидающих Матвея. Он кивнул Миркину, мельком улыбнулся и шагнул в заснеженную Москву объекта К16-41.
***
Перед оперативником выстроились четверо. Одного роста, светлые волосы, светлые глаза, гладко выбриты. Одинаковая чёрная форма ЮБСС, чёрные кожаные плащи и фуражки с символикой рейха. Будто клоны. Высокий мужчина в такой же форме и плаще до пят подошёл к Матвею, бряцая орденами на груди, и вскинул руки к небу.
— Добро пожаловать! — крикнул он на ломанном русском. — Герман Хаас, я буду работать с вами сегодня.
— Матвей Фёдоров, — представился оперативник. — СКАР считает сотрудничество с ЮБСС плодотворным.
— Вот как? — в голосе Хааса звучали нотки презрения. — Не сомневаюсь. Вы, однако, одеты не по погоде.
— Оплошность наших. Как всегда.
— Что ж, герр Фёдоров, забирайтесь в машину.
Он повернулся к одному из четвёрки и на немецком приказал включить печь в автомобиле.
Они выехали в незнакомую Матвею Москву. На подъезде к центру города на горизонте за блокпостами показались едва восстановленные здания. Люди передвигались среди вооружённых солдат серой массой по выверенному годами маршруту. На многих сохранившихся зданиях, покрытых чёрной и серой грязью, развивались ярким пятном длинные узкие красные флаги с символикой рейха.
Вот что могло произойти.
Вот как закончится.
Матвею захотелось как можно скорее вернуться домой.
— Разруха, — протянул Хаас. — Ничего не поделать. Берлин отказывается увеличить финансирование. Почему фюрер Вебер разместил нас так далеко от дома? — он выдохнул. — Ничего-ничего, во благо нации можно потерпеть. Во благо рейха.
— Сколько человек живёт в Москве? — спросил Матвей.
— Миллион. Около того. Не знаю, достаточно для производства.
— Производства?
— Вы нацепили костюм, герр Фёдоров, но не потрудились изучить наш объект?
— Времени на подготовку не было. О том, что я буду представлять СКАР, мне сообщили два дня назад.