— Уверен?
— Да.
— Почему?
— Я бы узнал. Они неплохо зарабатывают торговлей и туризмом. Да, не масштабы нашей многострадальной организации, но жить можно.
Матвей посмотрел на Егора, слегка наклонился к нему.
— Ты понимаешь, какое у меня поручение?
— Дай угадаю: отправиться туда, навести справки, если торговля как-то связана со мной — сообщить.
— Она связана?
— Матвей, перестань. У Раскалова реально едет крыша, он во всех видит конкурентов и врагов.
— Нет, Егор, он видит предателей. Это хуже. Если ты с этим как-то связан — моя задача тебя грохнуть.
— Класс.
— Да уж, класс. Так ты с этим связан?
— Матвей, ты думаешь, что я сейчас вот так подпишу себе смертный приговор?
— Нет, конечно. Мне нужно знать, виновен ты или нет, чтобы понять, что делать, — Матвей опустил голову. — Как тебя спасти.
— Да с хера ли Раскалов определяет, виновен я или нет? У этих ребят нет никаких связей с нашим объектом, это было моим условием. Как-то наши узнали — хорошо, я скажу им про семью. Всё остальное — совпадение. Там нормальные люди, Матвей. Им отказали в помощи, так же как отказали другим. Как отказали людям из Просветления, помнишь? Эта грёбаная структура класть хотела на людей. Служба уже давно не контролирует взаимодействие с альтернативными реальностями. Нет такой цели. Главная цель — обогащение кучки лиц, а мы с тобой — исполнители. Так если эти выродки меня используют, почему я не могу использовать их и помочь близким?
— Погоди, — осенило Матвея. — У тебя там рабочий квартовый туннельный переход?
— Ну, да.
— И переход не отследить?
— Нашим — нет.
— В любой объект?
— С точными координатами — да. У меня есть неплохой техник, но я всё перепроверяю, чтобы не оказаться в какой-нибудь пустоши.
Глаза Матвея расширились, он замер, глядя сквозь Марченко.
— Ты в порядке?
— Раскалов отправляет меня в К7-19. Официально я там, без сопровождения, — он положил руку Егору на плечо и заглянул ему в глаза. — Твои смогут организовать переход в К7-217?
— Столько времени прошло, — с грустью сказал Марченко. — Ты всё ещё хочешь…
— Я постоянно о ней думаю, Егор. Не жду, что меня встретят с распростёртыми объятиями. Может, она меня вообще забыла. Но если есть хоть малейший шанс объясниться — я хочу им воспользоваться. А дальше… кто знает?
— Это дорого стоит.
— Плевать. Деньги у меня есть. Ты поможешь? Организуешь переход в Просветление?
***
Переход в К7-19 Матвей совершил в семь утра следующего дня. Ворота квантового туннельного перехода скрылись на полянке в лесной чаще, в пяти километрах от Москвы по Калужскому направлению. Как только голубой прямоугольник растворился за спиной Матвея, из-за деревьев вышли двое молодых людей в старой одежде, следом показался Егор.
— Добро пожаловать, — улыбнулся Марченко.
— Скоро я страну специалистом по седьмой.
— Нам сюда, — Егор показал рукой в сторону припаркованного неподалёку внедорожника. — Какой план?
— Переходим, отправляемся в «Просветление», пробую поговорить с ними. С Элей.
— Я посоветовался с местными, — Марченко кивнул в сторону плетущихся позади молодых людей. — Их можно переправить сюда.
— Серьёзно? — обрадовался оперативник.
— Серьёзно. Никаких документов, никаких требований. Работой обеспечим. Жильём, я думаю, тоже. Москва здесь такая же необъятная, но пустая.
Объект К7-19 сохранил большинство городов. Спустя полвека после войны развалины отстраивались — медленно, но уверенно. В Москве многие районы уцелели, но опустели из-за радиации. Те, кто спасся в метро, так и остались под землёй, но их потомки вышли наружу и начали строить новый мир — без войн, с верой в то, что договор всегда возможен.
— Спасибо, Егор.
— Главное, чтобы согласились.
На подходе к машине Матвея поприветствовал улыбчивый водитель лет сорока с залысинами. Оперативник забрался на заднее сиденье внедорожника с большим кузовом, Егор разместился рядом, один из встречавших забрался в кузов, второй сел с водителем. Они выехали на Калужское шоссе, в багажнике иногда позвякивала металлическая конструкция квантового туннельного перехода.
Матвей почёсывал указательный палец от волнения. Заметив это, Марченко повернулся к приятелю:
— Может, ты и опоздал, но для раскаяния всегда найдётся время.