— Зачем вы здесь? — спросил он хриплым, поношенным от времени, но хорошо поставленным голосом.
Марченко посмотрел на сероглазого. Тот кивнул.
— Мы — путники, Старче. Меня зовут Егор Кантемиров, это — мой младший брат Матвей. Мы держали путь из Борта в Тёмный Город. Устали. Сделали привал. А поутру на нас напал местный житель — здоровенный мутант.
Старший внимательно слушал.
— Мы с трудом завалили этого… кабана или что это было… Сволочь, один из наших мотоциклов разбил. А тут подоспели ваши. Ну а остальное вам доложили, я так полагаю.
— А где находится этот ваш… Борт? — певуче спросил Старший.
— Западней отсюда. Бункерное поселение.
— А Тёмный Город?
— Этого никто не знает, Старче. Мы слышали, что он недалеко от места, где когда-то располагался Калинин. Но точно неизвестно. Это город кочевников.
— А вы, значит, с братом — кочевники? — старик посмотрел на Матвея.
— Хотим ими стать, — ответил Егор. — В бортовском бункере заканчиваются припасы. Фильтры воды совсем на исходе. Да и мы там явно лишние.
— Почему же? — с интересом спросил Старший и перевёл взгляд на Егора.
— Не вписываемся, наверное, — пожал плечами Марченко.
— А что скажешь ты? — Старший обратился к Матвею.
— Старче, мы не хотели мешать вашему укладу. Честно говоря, мы и не знали, что здесь есть поселение. Думали, леса да плохие дороги. То, что от них осталось. Вы напали на нас, посадили в камеру, заставили мучиться, хотя мы вам ничего не сделали. Отпустите нас. Мы никому не скажем, что вы здесь обитаете.
Старший на мгновение задумался.
— То, что вы узнали о нас, — не трагедия. Вы не видели, но нас оберегают стены, за которыми непроходимые леса, а там, где они проходимы, уровень радиации смертелен для человека. Так что, молодые люди, вам, можно сказать, повезло. Мы спасли вас! Пройди вы чуть вперёд на северо-запад — и смерть схватила бы вас через несколько дней. Ваша кожа покрылась бы кровавыми волдырями, а глаза вытекли бы из глазниц. Вы умирали бы долго и мучительно, сгорая изнутри, прося о помощи, даже моля бога. Но спасеньем вашим стали бы мутировавшие волки и лисы размером с лошадь, которые отведали бы человечины с превеликим удовольствием.
Он с неподдельным интересом ждал, как отреагируют оперативники.
— Простите, Старче, — сказал Марченко, нарушив указание сероглазого, — но мы тоже не пальцем деланные. У нас есть счётчик Гейгера, несколько капсул с йодом. Мы готовились к нашему походу. Вы же наверняка обыскали наши рюкзаки. Не готовы мы оказались к тому, что среди леса, на берегу загрязнённой реки может стоять целое поселение.
— Ты как говоришь?! — крикнул сероглазый.
— Спокойно, Тихон, — велел Старший, — в чём-то они действительно правы. Мы поймали их, посадили в каземат, а теперь и вовсе отговариваем от их идеи. А знаешь ли ты, дорогой Тихон, что идея — есть начало всего?
— Нет, Старче, откуда мне?
— У каждого исторического события была своя идея. Из-за идей начинаются революции, случаются войны, жертвуют собой люди. Но в то же время изобретаются гениальные машины, создаются новые виды оружия, появляется вера. Ведь когда-то ты, Тихон, как и все твои соседи, приняли мои идеи и последовали за мной, не так ли?
— Так, Старче, — сероглазый склонил голову.
— Мы в Просветлении всегда слушаем идеи ближнего и прислушиваемся к ним. Так как же мы можем отобрать идею у этих двух заблудших? Ведь их идея даёт им самое главное, что может быть у человека. Надежду.
Он поднялся со старого кресла, а девушка, которая вновь появилась из ниоткуда, подала ему старинную трость с круглым пластиковым наконечником, потёртым от времени. Старший немного расправился, провёл по густой белоснежной бороде рукой и подошёл ближе к узникам, невзирая на неприятный запах.
— Когда-то, — говорил он, подходя ближе, — в месте, которое называлось Калугой, мама одного маленького мальчика сказала ему: «Если ты хочешь, чтобы к тебе относились хорошо, то и сам относись к людям хорошо». Мальчик этот урок усвоил, но в наше время опасность повсюду. Потому иногда мы можем невольно обидеть тех, кто обиды этой не заслуживает. Я понимаю, что мы оскорбили вас, взяв в плен. Но так было нужно. Мы здесь видим свой, особый путь, который поймут далеко не все, но те, кто поймут, придут к настоящему просветлению. Вы на этом пути уже сделали первые шаги.
Он сделал паузу и устало выдохнул:
— Примите мои извинения. Сегодня вас положат на матрац в доме, а не на землю в каземате. Помойтесь, отдохните, а вечером заходите ко мне в жилище. Я накормлю вас и напою самогонкой. Обсудим ваши идеи. И наш путь.