***
Вода мутного серого цвета казалась Матвею высшей благодатью. Больше недели они провели в душной камере без возможности помыться, а здесь, в одном из старых деревянных домов Просветления, ему приготовили целую ванну с неким подобием мыла. Матвей очень аккуратно натирал себя этим подобием, смывал, обливаясь из металлического черпака, и натирал ещё раз. Кожа зудела, в некоторых местах проявились покраснения. Неприятный запах каземата плотно засел в носу, хотя от него не осталось и следа. Спустя минут двадцать банные процедуры прервал стук в дверь.
— Кто там? — спросил Матвей.
Никто не ответил, стук раздался ещё раз, дверь со скрипом приоткрылась. Кучерявая голова пролезла внутрь. Её длинные запутанные локоны спадали на красивое лицо, закрывая небесно-голубые глаза.
— Меня… прислал Старший, — скромно сказала девушка. — Я принесла полотенце и постиранную одежду.
— Спасибо, — немного растерялся Матвей. — Я сейчас выйду.
Девушка рассматривала его. Еле заметные рельефы мышц вызывали любопытство. Лицо — уставшее и немного бледное. Русые мокрые волосы. Она опустила взгляд, чтобы рассмотреть низ живота, но Матвей прикрылся полотенцем. Девушка кокетливо хихикнула и удалилась прочь из комнаты.
Когда он вышел, она ждала его на терраске. Теперь разглядывал её он. Ростом — чуть выше среднего, худенькая, стройная, с выразительными бёдрами. Её тело, блестящее от пота, облегал сарафан в цветочек, каких Матвей не видел с детства.
— Как тебя зовут?
— Элина, — ответила девушка и снова стала разглядывать непривычного ей чужака. — А ты кто?
— Матвей. Очень приятно. У тебя красивое имя.
— Старший говорил, что оно особенное, — она кокетливо накручивала кудрявую прядь на изящный палец. — До Последней войны так называли детей тех, кто показывал себя лучшими на производстве. Электрификация и индустриализация. А сокращённо получается — Элина.
— А фамилия у тебя есть, Элина? Или ты как Мадонна?
— В Просветлении фамилий нет. Те, кто основал Просветление вместе со Старшим, отказались от фамилий, а тем, кто родился здесь, они не нужны.
— Интересно.
— Я бы поговорила с тобой, Матвей, но пора к Старшему. Он велел проводить тебя до его дома.
— А как же мой брат?
— Он почти закончил. Его проводит моя подруга, не переживай. Старший попросил, чтобы мы показали себя гостеприимными хозяйками.
Она подмигнула и посмотрела на Матвея сверху вниз.
— Но это потом. А сейчас пора к Старшему. Иди за мной.
Она сделала несколько шагов в сторону двери, резко обернулась и с искренним интересом спросила:
— А что такое «Мадонна»?
***
— Не стойте в дверях, проходите! — Старший комфортно разместился в большом кресле за круглым столом в своей гостиной.
Стол накрыт на троих: сервизные тарелки с еле заметными сколами, мельхиоровые вилки и ножи, немного потёртые хрустальные бокалы с различимым незамысловатым узором и графин с мутной жидкостью синеватого оттенка.
Гостиная оказалась самой большой комнатой в доме Старшего. Её будто не тронули ни время, ни война. Аккуратный дубовый сервант с остатками хрустального сервиза занимал значительную часть комнаты, но не портил её. Там он приходился к месту — как и книжный шкаф со множеством книг старых изданий: Горький, Троцкий, Булгаков, Шолохов, несколько работ Ленина.
— Присаживайтесь. Мы не слишком богаты едой, так что сегодняшний ужин — из моих личных запасов. — Старший повернулся в сторону двери на кухню: — Мая! Неси скорей, моя девочка.
Оперативники заняли свободные табуретки. Мая принесла огромную кастрюлю с пюре, разложила по тарелкам и налила в хрустальные бокалы мутный напиток из графина.
— Я должен извиниться перед вами, — Старший поднял бокал. — Вам может показаться, что приём был нерадушным. Вообще я — советский человек, а в Советском Союзе мы не закрывали дверей и были готовы принять каждого гостя. Но, как оказалось, каждый человек может нести потенциальную опасность, какие бы благие намерения у него ни были. Ведь его намерения отражают то, что может совершенно не подходить другим.
Он посмотрел на оперативников по очереди и, не увидев понимания в их глазах, продолжил:
— Обычно мимо Просветления проезжают либо караваны, либо мародёры. Первые любезно делятся с нами своими товарами, а дальше либо остаются, либо отправляются на верную гибель в сторону Москвы. Вторым, к сожалению, приходится доходчиво объяснять, что путь… А впрочем, не важно. Вас эта участь наверняка не ждёт. Потому давайте выпьем! За наше знакомство.