— Вы ликвидируете Фёдорова. Я не могу этого допустить.
— Во-первых, у нас нет доказательств, что он жив. Во-вторых, существуют уставы и правила, принятые конгломератом объектов, и Фёдоров нарушал их раз за разом. Он — преступник.
— ИСАР не состоит в вашем конгломерате, господин Марченко. Мы не попадаем под вашу юрисдикцию.
— Прошу прощения, Елизавета, — обратился Сапрыкин. — У нас нет цели кого-либо ликвидировать. Наша цель — спасение оперативника СКАР, которого дома ждёт жена. И по странному стечению обстоятельств наш человек — тоже Матвей Фёдоров. Ситуация, как сказал Егор, сложная, но мы хотим найти компромисс, который устроит всех.
— Согласитесь, — подловил Марченко, — в случае вашего отказа мы имеем моральное право сообщить об этом дружественным организациям. Да, вы не состоите в конгломерате, но некоторые ваши торговые партнёры состоят. Захотят ли они дальше работать с пособниками терроризма?
— Фёдоров не террорист. Он человек морали, чести и принципов. ИСАР является партнёром созданной им организации «Альтерверс». Ваш, простите, компромисс — это, по сути, шантаж. Я прикажу вас расстрелять. Кроме вас, Анна. Вы получаете политическое убежище. Взять их под стражу!
— Подождите! — воскликнула Цыганкова. — Это нужно прекращать.
Она подошла ближе к Елизавете.
— Вы — нейтральная организация. Нужно сесть за стол переговоров и остановить это безумие. ИСАР может выступить посредником. Помогите нам найти Матвея. Помогите им.
Некоторое время Елизавета молчала, скрестив руки на груди, оценивала последствия.
— Мы готовы передать координаты на трёх условиях.
— Я слушаю, — отозвался Марченко.
— Первое: Матвей Фёдоров должен остаться в живых. Ваша верхушка сядет с ним за стол переговоров. Мы выступаем посредниками.
— Думаю, моё начальство не будет против.
— Отлично. С вами отправится один из агентов ИСАР. Второе: Цыганкова остаётся здесь. Она — гарант исполнения первого условия. Если вы решите обмануть нас, я организую её переход в штаб «Альтерверс». И тогда вам придётся иметь дело с последствиями.
— Хорошо. Но нам понадобится время. Имея координаты, мы всё равно не знаем точного местоположения Фёдорова.
— На каждом устройстве установлен маячок, — ответила Елизавета. — Даже если оно отключено, сигнал всё равно будет передан. Мы снабдим вас навигатором.
— Спасибо. А третье условие?
— Зная о таланте затягивать процессы вышестоящих вашей организации — у вас сорок восемь часов.
— Что ж, — вздохнул Марченко. — Если это единственный шанс, сделаем всё, что в наших силах. Мы не злодеи, Елизавета. Мы оказались в сложной ситуации.
— ИСАР вас ни в чём не обвиняет. Поспособствуйте перемирию, Егор. Это — самое главное.
***
— Спасибо, что спас меня, — поблагодарил Матвей дубликата после длительного молчания.
Несколько часов они безуспешно пытались разжечь костёр из обрубков сухих кораллов, но ил и высокая влажность не давали разгореться даже крохотному пламени.
— Я сделал то, что должен был.
— То-то и оно, что не должен. Тем не менее спас.
— Зачем вы это делаете? Перемещаетесь, уничтожаете СКАР. Зачем?
— Расскажи мне, как ты живёшь?
— Решил сменить тему?
— Нет, мне правда интересно.
— Живу как живу. Работаю. Много. Иногда попадаются интересные дела с длительными командировками. Правда, в последнее время я старался брать таких меньше, чтобы проводить с семьёй больше времени. Раньше я думал, что всё это важно, а сейчас понимаю, что работа — это всего лишь работа. И какая бы потрясающая ни была — она не стоит того, чтобы не уделять времени близким.
— Почему-то мне кажется — отец с тобой не согласился бы.
— О да, — рассмеялся оперативник, — но он живёт своей жизнью, я — своей. В конце концов, могу ли я осуждать его решения?
— Судить вообще не прерогатива человека. Потому не суди меня. У меня есть причины делать то, что я делаю. Я потерял всё из-за этой чёртовой службы. Друзей, любовь. Чёрт! Да я самого себя потерял. Каждый раз, когда я прихожу в чужой мир и отрубаю голову этой гидры, я на самом деле спасаю таких, как ты. Просто представь: Раскалова нет, службу распускают. Желающие работать дальше отправляются в другую организацию, где на первом месте человек, а не бабки. Те, кто не хочет, — им не подстраивают аварию или что-то подобное. Они становятся теми, кем хотят быть. Писателями, учителями, врачами. У нас есть право на жизнь вне СКАР. А у тебя это право отобрали.