Но как? Эти люди потеряли всё. У них нет надежды.
«Тогда дай им надежду», — сказал голос.
И я её дал.
Марченко посмотрел на напарника, он сидел с приоткрытым ртом. Боль от услышанного отражалась в сочувствующем взгляде Матвея.
— Суть Просветления, — продолжил Старший, — это построить новый мир. Мир, где нет места заповедям и запретам. Нет места непониманию и узколобию. Мир, где ценится только одно — человеческая жизнь.
— Простите, Старче, — перебил Егор, — но как же так? Вы говорите, что жизнь бесценна, — и упрятали нас в клетку на неделю. А ведь мы могли умереть там от голода и обезвоживания.
— Да, — согласился он, — это так. Но вы остались живы. Как когда-то остался жив маленький мальчик. Как когда-то остался жив юноша. Мне уже очень много лет, товарищи, но я жив и по сей день. А значит, мой путь верен. Вокруг меня собираются люди, которые разделяют мои идеи, мои мысли. Они готовы продолжить моё дело. Те, кто хотел отнять жизнь у нас, недостойны находиться на нашей земле. Мы проверили вас — насколько вы цените жизнь. И даже если вы не разделите моих идей, то, отпустив вас с миром, я буду знать, что где-то ходят два брата, которые ценят человеческую жизнь. И, подняв автомат на другого человека, зададутся вопросом: а стоит ли убивать его?
Старший отклонился и выпил ещё один бокал мутного напитка.
— Вы, друзья мои, вольны решать сами, хотите ли вы продолжить путь или остаться здесь. Поверьте, не каждому даётся такой выбор. Мы — небольшое поселение, нас нет и двух сотен, но мы живём уже много лет. У нас не много еды, но земля даёт нам достаточно. Мы рожаем детей и с почестями провожаем в последний путь стариков. Иногда к нам присоединяются заблудшие души вроде вас. Иногда кто-то уходит с миром искать свой путь. У нас есть уклад, который закреплён десятилетиями. Вы производите впечатление хороших ребят. Именно поэтому я предлагаю вам последовать за мной. Нам нужны крепкие руки. А нашим комсомолкам — достойные мужья.
В округе очень сильный радиоактивный фон. Пройти ещё десять километров в сторону Москвы — и вашим счётчикам Гейгера не хватит делений, чтобы показать реальные значения. Мы пытались. Поверьте. С другой стороны, сильный фон создаёт река. А там, откуда пришли вы, нам не будут рады. Это мы тоже знаем. Готовы ли вы рискнуть своими жизнями, чтобы проверить?
— Я… — начал было Егор, но замолчал.
— Мне жаль расстраивать вас, но вы не сможете добраться до вашего пункта назначения через наши земли. Вам придётся возвращаться назад и искать обходной путь. А если вы решите, что слова старика — это выдумки, вы можете потерять самое дорогое, что у вас есть: жизнь. Подумайте о моих словах.
Опираясь на подлокотник, Старший с трудом поднялся.
— А теперь прошу меня извинить, мне пора. Спасибо вам, что составили компанию в этот вечер. Как я и обещал, сегодня вы будете спать на матраце, а не на земле. Вас принимают теперь как гостей. Как тех, кто готов разделить с нами наш путь. А если нет — мы не будем держать зла. Спокойной ночи.
Прихрамывая, Старший вышел из гостиной.
Матвей и Егор ещё какое-то время посидели в тишине, выпили по бокалу самогона, затем вышли из дома. Марченко огляделся, чтобы проверить, нет ли кого рядом, и закурил самокрутку.
— Что думаешь? — спросил он.
— Кажется, всё идёт по сценарию, — шепнул Матвей.
— Угу, — согласился Марченко. — Только вот смущает меня этот пророк местный. Надо быть осторожными. Чёрт его знает, зачем мы ему тут.
— Ну, мы могли поступить иначе, ты сам предложил второй.
— Я помню, что я предложил, — осёк Матвея Марченко. — Просто… Не знаю…
— У меня тоже такое чувство. Не могу объяснить. Справимся. У нас выбора нет. Надо отрапортовать нашим.
— Завтра. Пойду в лес за ягодками и заодно оставлю весточку. А пока…
Он перевёл взгляд на двух приближающихся издалека девушек, одна из которых — уже знакомая Матвею Элина.
— Ты серьёзно? Мы же на задании!
— Поверь, младшенький, одно другому не мешает. По крайней мере, не должно.
Девушки заливались смехом, а когда подошли к оперативникам, взяли их под руки и развели в разные стороны.
Пока Элина вела Матвея в дом, он думал о словах Марченко. Его поразила невозмутимость оперативника касательно вопросов личной привязанности к жителям объектов. Хотя, наверное, Марченко не испытывал никаких привязанностей — просто брал от жизни то, что ему даётся. Хоть это и не по уставу.
Элина пригласила Матвея в небольшую комнату ветхого дома, где на полу лежал старый матрац, аккуратно застеленный простынёй. В свете луны она казалась белоснежной.