***
— Я поверить не могу, что ты так со мной поступил! — нежный и строгий голос Элины звучал всё громче.
Матвей виновато стоял у окна в их старом доме и ждал момента, чтобы вставить хоть слово.
— Мы уже столько вместе, а ты мне не сказал! Почему? Ты мне не доверяешь? Или ты думаешь, что я разболтала бы подружкам?!
— Нет, — спокойно ответил Матвей, — но ты сама прекрасно понимаешь, что я не мог. Не без причины Старший и старожилы обсуждали всё за закрытыми дверьми. И то, что я невольно подслушал, рассказывать другим было бы неправильно.
Матвей имел неосторожность сказать Элине, что был в курсе появления Артёма и его предложения до того, как это было объявлено старожилами официально. Они выждали девять дней после кончины Старшего и, собрав всех на поминках на главной площади, рассказали обо всём поселенцам.
— Неправильно то, что у тебя есть от меня тайны. Что ещё ты скрываешь?! А? Может, ты на самом деле здесь, чтобы всё разрушить? А может, ты на самом деле маньяк, который ходит от поселения к поселению и рубит жителей на части? А может, ты сам из другого мира?
Что-то очень сильно ёкнуло в районе груди Матвея, и жар на мгновение растёкся по всему телу волной.
— Эль, — заботливым голосом начал он, — ну что ты так сердишься? Ты же всё понимаешь. Зачем устраивать сцену?
— Да, — согласилась девушка, — устраивать и правда незачем. Мне просто стало так обидно! Ты мне очень близок, Матвей. Со мной такого никогда не было.
Девушка опустила глаза:
— Мне кажется… Мне…
Он знал, что она хочет ему сказать. Матвей сам привязался к кудрявой красавице, как бы ни старался этого не делать. Его привлекало в ней всё: от кончиков пальцев до кончика носа. Её забота, наивность, доброта.
Страсть.
Он знал, что если она скажет заветные три слова, то обратно дороги уже не будет. Ему хотелось сказать ей их первым, опередить её, дать понять, что она для него не просто увлечение. Но как он мог? Подобные отношения запрещены. Тем более что это его первое задание.
— Ты знаешь, — перебил он, — а может, мне и правда стоило тебе сказать. В конце концов, ничего бы не случилось. И ты точно так же не поверила бы.
Элина улыбнулась.
— Я и сейчас не верю, — сказала она, — я хочу поверить, но всё это не укладывается у меня в голове. Неужели где-то есть место, где никогда не было Последней войны? Где люди спокойно ходят, куда хотят. Питаются не этим… а мясом! Представляешь?
— Мне самому не верится.
— Когда-то давно, — девушка отвернулась к окну, — мама рассказывала мне о молоке. Ты знаешь, что такое молоко?
— Нет, — соврал Матвей, — что это?
— Молоко — это такой напиток. Его дают коровы. А коровы — это такие огромные животные с рогами и копытами. Я видела картинку в детской книжке. Так вот, коровы едят траву, которая превращается в молоко. Их… как же это… Забыла. Доят! Точно! Их доят, и получается молоко. Представляешь, Матвей, где-то есть место, где люди могут пить молоко! Настоящее!
— Потрясающе, — улыбнулся Матвей. — А ты? Ты хотела бы отправиться в такое место?
Элина подбежала к Матвею и обняла его за шею. Своими нежными губами она коснулась его щеки, шеи и потом шепнула на ухо:
— Конечно!
— Значит, ты там обязательно окажешься. Главное — верить. И идти к цели.
Он сжал её в объятиях и поцеловал в губы так нежно, как только мог. Элина ответила той же нежностью и лаской. Они целовались в комнате старого дома, и все миры для них слились воедино.
Пара не заметила, как пришёл Марченко. Он не стал отвлекать их друг от друга, даже поймал себя на мысли, что они очень неплохо смотрятся, но чтобы их поцелуй не перерос во что-то большее, кашлянул. Их губы разлучились, и пара посмотрела на гостя.
— Егор! — обрадовалась Элина. — Привет! Как дела?
— Хорошо, Элечка, спасибо! У вас, я смотрю, тоже всё неплохо. Я прошу прощения, могу ли я украсть у тебя молодого человека?
— Только ненадолго, — она чмокнула Матвея в щёку и ловким движением освободилась от объятий.
— Будет сделано, — поклонился Егор в ответ.
Оперативники вышли на улицу. Солнце немного согревало, но от земли веяло необъяснимым мёртвым холодом. Марченко достал самокрутку, немного расправил её и закурил.
— Больше никаких обсуждений не будет, — он посмотрел куда-то вдаль. — Предложение решили принять. Местные разделились на два лагеря: тех, кто хочет уехать и готов отдать всё, и тех, кто останется. В основном это старики. Старожилы отказались вести переговоры, поэтому я вызвался добровольцем представлять интересы беженцев.