— Привет!
— Сынок, — обрадовался отец. — Неожиданный приятный сюрприз! Проходи, проходи. А что не позвонил? Я бы велел Лизе стол накрыть.
— Да я как-то… спонтанно.
Матвей обнял отца. От него пахло свежескошенной травой и коньяком.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Евгений Николаевич мягким голосом. — Ты голодный, небось? Давай супчика, а?
— Нет, пап, спасибо. Я ненадолго.
— Лиза! — позвал отставной оперативник. — Лиза! Ставь чайник! Матвей приехал.
Приятная дама, моложе Евгения Николаевича вдвое, выглянула из окна кухни и помахала Матвею. Молодой человек ответил тем же.
— Ну, пойдём, — отец жестом пригласил Матвея на террасу.
— Завтра встречаюсь с Марченко.
— Вот оно что, — протянул Евгений Николаевич, усаживаясь в плетёное кресло.
— Что ж, разреши тебя поздравить. Ты к этому давно шёл.
— Я знаю, о чём ты думаешь, пап. Я…
— Сынок, — вежливо прервал сына отец, — ещё когда ты поступил в академию, у меня были надежды, что ты передумаешь. Сейчас-то вижу, как ошибался. Я не смогу повлиять на твоё решение. Да и неправильно это. Твоя мама отругала бы меня, упокой Господь её душу.
— Мама мечтала, чтобы я поступил в музыкальное.
— Да, мы с ней долго спорили. Я-то хотел отправить тебя в МГИМО. Или в иняз МГУ. Но случилось как случилось. Наверняка где-то ты успешный пианист, а где-то дипломат-международник.
Матвей улыбнулся. Новость о том, что он приступает к работе, явно взволновала отца.
— Значит, Марченко? — Евгений Николаевич достал из нагрудного кармана рубашки электронную сигарету и сделал затяжку.
— Я очень удивился. Это же Марченко! Хотя, думаю, что Кашалотов не просто так поставил меня к нему.
— Старый охламон, — улыбнулся отец. — Сколько же он у наших крови выпил. Звонил мне. Доложил, что ты заходил. Ты, кстати говоря, оставил приятное впечатление. Молодец.
— Да что я? Не высовывался и отвечал на вопросы, когда спрашивают. Всё как ты советовал.
— Это ты молодец, сынок. Кашалотов не сказал мне, куда тебя отправляют, но, так как твой напарник — Марченко, могу предположить, что в седьмую?
— К7-217. Контрабанда людей.
— Внедрение? Хорошо. В банду или жертвой?
— Будем с Егором отыгрывать братьев. Деталей пока не знаю, но из того, что есть, — будем прибиваться к одному из поселений.
— Егор — толковый парень. Много повидал.
— У нас двадцать шесть сценариев.
— Двадцать шесть? — удивился Евгений Николаевич. — Кашалотов совсем рехнулся.
— Вот и Марченко то же самое сказал.
— В мои годы сценариев было максимум четыре. А дальше — импровизация. Была важна конечная цель. Хотя, может, это и к лучшему, — отставной оперативник перевёл взгляд на свой сад, — времена поменялись. Страна, в которой работали мы, — уже прошлое. Сейчас технический прогресс устанавливает правила. В нашем мире.
Фёдоров подмигнул сыну. Лиза принесла с кухни большой керамический чайник, украшенный золотой каёмкой и орнаментом из цветов. Она поцеловала пасынка в темя, её длинные русые волосы упали ему на нос. Матвей скорчил шутливую недовольную гримасу. Женщина поставила чашки с чайником на небольшой столик и ушла обратно в дом.
— Спасибо, дорогая, — поблагодарил Лизу Фёдоров-старший.
— Волнуюсь, — Матвей опустил глаза, пока отец разливал чай. — Не знаю, чего ждать, и мне немного страшно. А ещё каждый не забывает упомянуть, что я — твой сын.
— Ну, это ж хорошо, — Евгений Николаевич улыбнулся, — пусть знают, кто ты и из чьей семьи. А то, что тебе страшно, — это тоже хорошо.
— Немного страшно.
— Немного страшно. Было бы хуже, если бы ты бросался на амбразуру. Страх — это союзник. Страх говорит о том, что ты будешь тщательно взвешивать каждый свой шаг. Сценарий сценарием, но никто не застрахован от форс-мажоров. И ты это знаешь, помнишь об этом. А Марченко тебя прикроет. Так что не переживай.
— Спасибо, пап, — Матвей сделал аккуратный глоток свежезаваренного чая с корицей. — Ты бывал там?
— В самой К7-217 — нет. Заглядывал по соседству. Но это было аж в 89-м. Думаю, многое изменилось с тех пор.
— Вот и узнаем, — улыбнулся Матвей.
— Седьмая классификация меня всегда пугала, — признался отец, — как и шестнадцатая. Потому я старался держаться от них подальше. Забавное совпадение, да, сынок?
— Какое?
— Твоё первое задание — там, куда я бы не хотел тебя отправлять ни при каких обстоятельствах.