Что он делает? Кто это? Что-то рисует в воздухе? Или я уже совсем съехал с катушек?
Фигура достала красный фаер, зажгла его. Такие обычно используют спасатели, чтобы обозначить место пребывания.
Он рисует фаером, — думал Матвей. Что он рисует? Похоже на… буквы! Это буквы! С… Не понимаю… С… К… Точно! К! С… К… О? Нет! А! СКАР! Это свой! Свой!
Матвей опустил автомат и направился к фигуре. Чем ближе он подходил, тем чётче смог рассмотреть её. Тот же костюм, что у него, то же вооружение.
— Кто вы? — крикнул Матвей, когда оказался на расстоянии двух метров от фигуры.
— Некрасов! — громко ответила фигура. — Включи третью волну на передатчике! Третью!
— Что вы здесь делаете? — спросил Матвей по передатчику.
— Срочное сообщение, — ответил Некрасов. — Я за вами. Где Алелекэ?
— Остался там. Нет его больше.
— Что? Шаман херов! Ладно, с ним потом разберёмся. Возвращаемся. Это приказ сверху. До перехода рукой подать.
Через пятнадцать минут они дошли до открытого квантового туннельного перехода. Когда Матвей ступил на высокий подиум, он почувствовал, как его ноги подкашиваются от усталости. Спустившись на крышу дома, оперативник упал. К нему тут же подлетели коллеги — их он уже не слышал. Веки стали тяжёлыми, он погружался в дремоту, оставляя все посторонние звуки за пределами темноты. Тепло от груди растеклось по телу после одной мысли: он дома.
***
Матвей пришёл в себя через пару часов в штабе на окраине Пушкино. Как только он подал признаки жизни, в комнату влетели Некрасов, Толстопальцева и несколько человек, незнакомых Матвею.
— Как ты? — спросил Некрасов. — Мы тебя проверили, у тебя сильное обезвоживание.
— Хорошо, — Матвей старательно напрягал голосовые связки, чтобы тихо произносить слова. — Я всё выяснил.
— Ты сказал, Имрын остался там. Погиб?
— Не думаю. Он обеспечил мне отход.
— А Сергей? — спросила Арина.
— Мёртв. Мне жаль, — Матвей приподнялся с неудобной кушетки. — Нас предали. К6-01 больше не является дружественным.
— Что? — спросил ошеломлённый Некрасов. — Как такое возможно?
— К ним пришли какие-то люди. Сказали, что организация. Дали лекарства, провизию, предложили сотрудничать с ними, но назвали условие: разрыв отношений с нами. Так что о складе и помощи можно забыть. Нужно срочно ехать в Москву. Собирать экстренный совет.
Некрасов нецензурно выругался и ушёл, за ним проследовала, еле сдерживая слёзы, Арина Толстопальцева. Один из оставшихся сотрудников сказал Матвею, что снаружи его ждёт автомобиль, который доставит его в НИИ на Профсоюзной улице.
***
По дороге в Москву Матвей подключил смартфон к зарядке в подлокотнике заднего сиденья. Пропиликали несколько рекламных сообщений от ювелиров, предлагающих скидки, метеослужб, предупреждающих об осадках, и банков, навязывающих кредитные карты по специальным условиям. Эля не писала, что, наверное, хорошо — занята поглощением информации, забыв о том, что девушка оставила позади. Матвей написал жене, что вернулся, что всё в порядке, что вынужден ехать на службу, так как возникла экстренная ситуация. Попросил не волноваться и будет дома, как только сможет.
В НИИ творился полный бардак: сотрудники носились по коридорам с какими-то бумагами, ругались на начальство, из кабинетов доносились телефонные звонки. Среди этого человеческого хаоса, с сигаретой в зубах, стоял Кашалотов, которого Матвей впервые за долгое время увидел вне стен кабинета.
— Фёдоров! Давай сюда, живо!
— Бегу, Игорь Сергеевич, что тут у вас?
— Ох, родной, жопа у нас. Сейчас сообщу Раскалову, что ты на месте, он уже едет.
— Да что происходит-то?
— Тебе не сказали? — раскатистым басом спросил Кашалотов. — Два дружественных объекта устроили диверсии на наших. Отказались сотрудничать. Мы пока сами не понимаем, что происходит.
— То есть К6-01 не единственные? — По спине Матвея пробежал холодок.
— Не единственные, — Кашалотов не пытался скрыть раздражение. — Давай к Раскалову.