— Знаю, малыш, я тоже. Но это моя работа. Ты же всё понимаешь. Если что, ты всегда можешь позвонить папе. Ты не одна — помни об этом. А я всегда с тобой, даже если не рядом.
— Я это чувствую, — она потянулась вверх, к губам Матвея. — Люблю тебя.
После волшебного утра дорога на работу пролетела незаметно. Матвею не хотелось оставлять жену, он верил, что она прекрасно справится без него, но небольшую тревожность всё-таки испытывал.
Перед НИИ на Профсоюзной улице выползли удовлетворять свои потребности в никотине сотрудники, несколько месяцев ютившиеся в пропахших сигаретами курилках. Матвей не увидел ни одного знакомого лица, прошёл мимо людей прямо к КПП, поздоровался с охранником и поспешил к лифту.
На нижнем этаже он подошёл к небольшому окошку с решёткой.
— Здравствуйте. Фёдоров.
Строгая на вид женщина с ярким макияжем по ту сторону окошка, не произнеся ни слова, протянула Матвею красную папку с новым заданием.
По ставшим родными коридорам он прошёл к кабинету с массивной дубовой дверью, за которой старался скрыться от мира Игорь Сергеевич Кашалотов. Матвей постучал и, не дожидаясь приглашения, зашёл ровно в 10:00.
— Ласточка моя, — раскатистым басом пропел Кашалотов. — Ну неужели? Вы никак, ваше благородие, решили поработать в кои-то веки, а?
Матвей открыл рот, чтобы возразить, но не успел.
— Я не имею в виду ваши короткие командировки, мадемуазель. Я говорю о серьёзной работе! Скататься в двадцать седьмую или тридцать первую на полдня — не считается! Господи, — он вскинул огромные руки вверх. — Да что же я? Как я мог так сильно ошибиться? Непростительно! Ты же у нас не мадемуазель теперь, а мадам!
Матвей поймал себя на мысли, что легко отделался. Кашалотов мог бы с лёгкостью пройтись по тому, как оперативник встретил жену и что сделал для переправки Элины.
— Ладно, — Игорь Сергеевич нацепил очки на покрасневший, приплюснутый нос, — давай к делу.
Матвей передал Кашалотову папку.
— Так, так, — бухтел он себе под нос. — Чёрт. Берзин пропал.
— Берзин? — Матвей нахмурился, вспоминая, кто это. — Сергей Берзин?
— Угу. Не рапортует восемь дней. Переправлял дизельные генераторы в К6-01. Нехорошо это, ох, нехорошо.
— Может, задержаться решил?
— Деточка моя, в шестой классификации температура выше минус сорока никогда не поднималась. Или ты думаешь, что все, как ты, находят свою любовь чёрт знает где и готовы там остаться? Это стандартная переправа, должен был вернуться три дня назад. По сценарию даётся пять дней на рапорт, если нет — бьём тревогу. В общем, отправляйся, выясняй, что с ним. Стартуешь из штаба под Пушкино, бери всё необходимое. Я им позвоню, предупрежу, что будешь сегодня. В подмогу пришлю Алелекэ. Он специалист по шестой. Рапортовать каждый день, понял? У тебя три сценария всего. Справишься, я надеюсь? И никаких выкрутасов!
— Хорошо, Игорь Сергеевич.
— Вот и славно. Пусть всё пройдёт по сценарию.
Матвей собрался уходить и даже подумал протянуть Кашалотову руку в знак уважения, но раздался неприятный монотонный писк одного из множества телефонов на столе Игоря Сергеевича.
— Да? — ответил он. — Не торопись. Скажи внятно.
Матвей махнул рукой прильнувшему к трубке руководителю и собрался уйти, однако тот показал, чтобы он остался.
— Вы из меня все соки выжимаете! Конечно, по просьбе Анатолия Эдуардовича, по чьей же ещё?
Кашалотов с силой положил трубку, немного помолчал, потёр указательными пальцами виски. Матвей оказался в непривычной для себя ситуации и не знал, как поступить лучше: незаметно испариться или попросить разрешения выйти.
— В общем, вот что, — сказал Кашалотов. — Позвонили от Раскалова… Есть у него дружок, большая шишка в правительстве. Фамилию пока не скажу — он в курсе нашей активности. Несколько лет назад помог нам с одним перебежчиком.
Было заметно, как Кашалотову не нравится то, что он собирается сказать. Руководитель отдела аналитики и разработки сценариев достал очередную сигарету, судорожно поискал зажигалку, не обнаружив — взял тлеющий бычок из пепельницы и прикурил им.
— Мы у него… в долгу, скажем так, — Игорь Сергеевич ещё немного помолчал.
— Ладно, скажу как есть. Чиновник этот повадился использовать нас как туроператора.
— Что, простите? — удивился Матвей.
— Что слышал. Одно дело, когда ты в знак благодарности устраиваешь экскурсию, заодно деньжат зарабатываешь. Этот же… Он уже не может с… людьми.
— Чего не может?
— Того и не может. Его стали привлекать как бы люди, но нестандартные люди. Эльфы… гномы… русалки там…
— Он что, ездит в восемнадцатую на секс-туризм, что ли?
Кашалотов явно засмущался.
— Ну, не прям так, конечно, но по сути — да. Он важный человек, понимаешь? Оперативник, которого я обычно отправляю с ним, в отпуске, а этому припёрло. Я, конечно, могу отшутиться, сказать, что тебе выпала честь его сопровождать, но это не так. Он мерзкий, неприятный тип. Хуже меня. Да ещё и с извращёнными фантазиями.
— Слушайте, Игорь Сергеевич, я в няньки не нанимался. Вы дали мне серьёзное дело. Я бы предпочёл заняться им, а не сюсюканьем с каким-то там чинушей.
— Давай так: ты возьмёшься за это задание, проследишь, чтобы он не помер и дел не натворил, а тебе заплатят премию — как за особо опасное, а? Назначу тебя любимой женой.
Матвей улыбнулся. Шутки Кашалотова уже стали для него неотъемлемой частью работы.
— Игорь Сергеевич, я уже одну услугу выполнил, вы, наверняка, в курсе. Не могу сказать, что это был позитивный опыт.
— Но результат-то того стоил, ну? Как супруга, кстати?
— Хорошо, спасибо, — Матвей понял, к чему клонит Кашалотов.
— Считай, что это задание. Пусть и такое… несуразное, что ли. А твоё дело я кому-нибудь передам.
Матвей подбирал слова, в кабинете повисла неловкая пауза.
— Ладно, если откажешься — тоже пойму. В конце концов, ты и правда не в няньки нанимался. Ну что, скажешь? — Кашалотов сделал глубокую затяжку и выпустил дым вверх, в ожидании ответа Матвея…
Если вы считаете, что Матвей должен отказаться от неожиданного задания Кашалотова, переходите к главе 4а.
Если вы считаете, что Матвей должен согласиться выполнить неожиданное задание Кашалотова, переходите к главе 4б.
Глава 3б.
Холодный ночной ветерок пробился через открытое окно в спальню и беспардонно ударил Матвея в лицо. Резкий глоток свежести заставил юношу вылезти из тёплой постели и закрыть окно. Он бросил взгляд на электронные часы на комоде — до звонка будильника оставалось тридцать минут. Матвей решил, что ложиться, чтобы через полчаса проснуться ещё более разбитым, — бессмысленно.
Где-то за окном слышалось шарканье металла по асфальту. Звук, знакомый всем жителям города с детства: дворник убирает лопатой первый выпавший снег.
В Москве снег — всегда неожиданность, даже если выпадает тогда, когда должен. Водители выезжают на улицы города, не переобувшись в зимнюю резину, присоединяются к празднованию дня жестянщика. Студенты сетуют на замёрзшие ноги, решив, что в осенней обуви ещё нормально, да и что там — до метро добежать. Офисные клерки сокрушаются по поводу неизбежного наступления короткого светового дня. Всё циклично. Ночь растворится, как только наступит утро. Холодная зима сменится воскресающей весной, переходящей в дарящее надежду лето, которое капитулирует перед дождливой осенью. Человек не влияет на эти процессы. Человеку остаётся лишь каждый раз удивляться выпавшему в середине ноября снегу.
С этими мыслями Матвей отправился в душ. Ещё не проснувшись, он включил воду, засунул в рот зубную щётку и встал под горячие струйки. Моментально всплыл в голове вчерашний разговор с отцом. Следом в памяти промелькнуло новое задание от Кашалотова. Мозг потихоньку возвращал Матвея в реальность из полусонного состояния.
В холодильнике оказался только десяток яиц и просроченное молоко. Зато на столе осталось печенье, которое привёз Фёдоров-старший, — чем не отличный завтрак? Выпив кофе и закинув в рот пару печенек, Матвей решил не тянуть и набрал номер отца.
— Доброе утро, — послышался бодрый голос. — Как спалось?
— Привет, пап. Спасибо, отлично. Ты как?
— Сегодня спина что-то разболелась. Но Лиза за мной ухаживает. Тебе привет, кстати.
— Ей тоже, — Матвей сделал паузу. — Пап, по поводу нашего вчерашнего разговора…
Евгений Николаевич затих, ожидая новостей.
— Я тебя прошу, не обижайся, но помочь не смогу, — Матвей почувствовал, как потеют ладони. — Пойми, я — действующий оперативник. В академии каждый считал своим долгом напомнить, что я — сын легендарного Евгения Фёдорова. А потом — на службе. После К7-217 они поняли, что я чего-то стою. Откажусь от дела — на меня повесят клеймо мальчика на побегушках у папочки.
— Честно скажу, я ждал другого ответа. Ты на хорошем счету, и правда отлично справился с тем делом, но…
— Пап, — перебил Матвей, — я отправлюсь в десятую. Ты наверняка слышал о пакте.
— Да, мне доложили, — Евгений Николаевич сделал небольшую паузу. — Что ж, там будет Раскалов. С карьерной точки зрения — это мудрое решение. Ты действительно положительно зарекомендовал себя. Я немного расстроен, но пакт с К10-11 — большой шаг для организации. Я горжусь тобой, Матвей.
— Спасибо за понимание.