В 2016 году количество последователей «Нового века» разрослось до полутора тысяч, что привлекло внимание корпорации. Дубликата Матвея оказалось несложно вычислить, на него совершили покушение. Борясь за жизнь в палате реанимации подпольной клиники нижнего уровня столицы, лидеру повстанцев были видения о пустоте Совета директоров. Придя в себя, он укрепился в вере, привлёк новых последователей. Шрам на лице дубликата стал напоминанием о стоимости достижения поставленной цели.
С 2017 года и по сегодняшний день «Новый век» периодически совершает диверсионные атаки на ключевые инфраструктурные объекты «Мега-Тех», принося убытки не только корпорации, но и организациям-партнёрам, одной из которых является СКАР.
Записи о дубликате закончились. Матвей отклонился на спинку дивана, скрестил руки на затылке и громко выдохнул. «Мега-Тех» держали в секрете существование альтернативных реальностей. Дружественные корпорации почти отвалились, западные компании не обеспечивали необходимого торгового оборота. Корпорация держалась на плаву все эти годы за счёт появления в их мире технологии квантового туннельного перехода и торговли с другими объектами. Спасительная пилюля. Служба, помимо прямой торговли, выступала посредником в торговле с другими объектами. Сотрудничество, которого Раскалов никогда не захочет лишиться.
Оперативник открыл на рабочем столе лэптопа папку с десятками текстовых файлов — сценарии. Аналитики просчитали сотни вариантов развития событий, сценаристы разработали множество возможностей достижения цели в разные сроки, всё равно в груди Матвея нарастал электрический шарик волнения, будто он что-то упустил, не мог понять, что именно.
Внимание молодого человека привлёк появившийся портрет отца на экране мобильного телефона.
— Привет, пап, — ответил на вызов Матвей.
— Сынок, дорогой, прости, что только сейчас звоню!
Матвей поймал себя на мысли, что отец не позвонил после операции, да и сам он не сообщил, что в порядке.
— Как всё прошло? — спросил Евгений Николаевич и откашлялся.
— Да как? Положили, чиркнули, разбудили. Надеюсь, эту хреновину уберут потом.
— Не волнуйся, я же рассказывал тебе про ухо? Беркович — гений.
— Помню. Да и ты прости, что я сразу не отзвонился. После наркоза отходил.
— Да ну, перестань, я всё равно был недоступен.
— Уезжал куда?
— Да, по делам, — сильный кашель напал на Евгения Николаевича. — Сегодня вернулся и сразу набрал тебя.
— Спасибо. Всё супер, правда. А ты как? Приболел?
— Да нет, что-то в груди спёрло. Готов к заданию?
— Думаю, да. Но ты же знаешь, сценарий сценарием…
— …а импровизацию никто не отменял, — задорно закончил фразу Фёдоров-старший. — Всё получится, сынок.
— Я тоже так думаю, — Матвей сделал паузу. — Хотя знаешь, я всё-таки волнуюсь.
— Это хорошо. Я бы запереживал, если бы ты не волновался. Чрезмерная уверенность в своих силах не приводит ни к чему хорошему. Тонкость нашей работы. Волнение заставляет думать, взвешивать свои действия, просчитывать последствия. Даже если в сценарии всё расписано.
— Точняк. Спасибо, пап. Спасибо за поддержку. Люблю тебя.
— И я тебя, сынок, — в динамике телефона слышалась хриплая одышка Фёдорова-старшего. — Пусть всё пройдёт по сценарию.
Вызов закончился, Матвей отложил телефон. В тот вечер он слышал голос отца в последний раз.
***
На следующий день Матвея забрали двое сотрудников службы в строгих костюмах. Неразговорчивые, сосредоточенные, сопроводили оперативника к чёрному автомобилю немецкой марки с тонированными стёклами и дипломатическими номерами. За выходом Матвея наблюдала в дверной глазок соседка из квартиры напротив — Мария Ильинична, женщина с партийным прошлым, блюдущая порядок лестничной клетки, — не смогла разглядеть скрытого капюшоном худи лица оперативника.
Матвей вышел из подъезда, быстро прыгнул на заднее сиденье автомобиля, за ним тут же закрыли дверь. В машине его встретил Нестор Павлович Тищенко, рослый мужчина лет пятидесяти, один из главных специалистов службы по двадцать шестой классификации. Он вызвался сопроводить Матвея до перехода лично. «Человек особых принципов» — так характеризовали Тищенко сослуживцы. Никогда не позволял себе повышать голос, говорил только то, что думает, за что не все в организации ему симпатизировали, однако Нестора Павловича это не особо беспокоило. За пятнадцать лет карьеры Тищенко пересидел на своей должности многих недоброжелателей.
— Надеюсь, вам удалось подготовиться к делу? — не здороваясь, спросил он.
— Да, Нестор Павлович, — Матвей снял капюшон, обнажив созданный искусственно шрам, — как видите.
— Хорошо. Едем во Внуково-2. Там отдельная полоса и самолёт, уже готовый к вылету в Сочи.
— А я всё гадал, как быстро меня отправят к месту перехода.
— Бюджет позволяет.
Тищенко повернулся к водителю и дал команду трогаться.
До аэропорта ехать минут тридцать, Матвей решил потратить время в дороге на последние приготовления. Нестор Павлович молчал, только изредка просил водителя прибавить газу или, наоборот, притормозить. Водитель выполнял команды беспрекословно. С Киевского шоссе они свернули в сторону аэропорта и съехали на незаметный дублёр. Матвей поймал себя на мысли, что ранее не замечал этого дублёра — прямая дорога до взлётно-посадочной полосы упиралась в сетчатые металлические ворота, за которыми виднелся новенький Эмбраер Феном Триста.
Уставший солдат проверил номера автомобиля и документы водителя, не особо вчитываясь в их содержание, нажал на кнопку в небольшой будке, запуская механизм открытия ворот. Автомобиль проехал несколько сотен метров до трапа, остановился, двое сотрудников службы у самолёта открыли Матвею дверь и сопроводили в салон.
Первый и второй пилоты уже находились в кабине воздушного судна, ожидая команды запуска двигателей. Матвей оглядел роскошный салон Эмбраера и от удивления присвистнул, на довольном лице Тищенко появилась ухмылка удовлетворения. Со стороны хвоста к ним подошли двое стюардесс в наглаженной форме без опознавательных знаков.
Неужели тоже наши? — подумал Матвей. Хотя не удивлюсь.
Они разместились в комфортных широких креслах, пристегнули ремни, учтивые стюардессы предложили напитки. Матвей взял колу со льдом, Нестор Павлович — односолодовый виски. Минут через пять капитан сообщил о готовности к взлёту из динамиков под потолком.
Матвей решил, что закрыл глаза всего на секунду. То ли кресло оказалось слишком комфортным, то ли сказалась усталость последних недель, — он провалился в глубокий сон и проснулся, когда самолёт совершил посадку в международном аэропорту Сочи.
***
Весна в курортном городе ощущалась по-другому. Солоноватый запах с моря расстилался на километры от воды, на фоне жары с духотой казался близким спасением. Матвей вдохнул этот запах полной грудью. Ему захотелось плюнуть на всё и нырнуть в холодное море, слиться с волнами, плыть как можно дальше к линии горизонта. Вместо этого он сел в немецкий автомобиль, похожий на тот, что встретил его у подъезда, и они отправились к точке перехода.
— Куда едем? — спросил Матвей.
— В тридцать восьмой район. На берегу Мацесты есть тихий пролесок, переход совершишь там. В городе перейти не удастся.
— Ну, переход в лесах мне не впервой.
Тищенко не отреагировал на заявление оперативника.
Из Адлера автомобиль выехал на шоссе вдоль моря. Матвей открыл окно, чтобы насладиться видом бесконечной воды, уходящей за горизонт. Перед ним появился образ родителей, которые привозили девятилетнего мальчика купаться летом. Мама всё время переживала, что он заплывёт слишком далеко, а отец брал с собой на рыбалку ранним утром. По груди растеклось тепло от воспоминаний. Он решил, что по приезду возьмёт отпуск, заберёт отца с Лизой и обязательно свозит на рыбалку.
Через двадцать минут автомобиль выехал на просёлочную дорогу, уходящую прямиком к границе леса. Там их ожидал загорелый мужчина в льняной рубашке с коротким рукавом и шортах. Он поприветствовал гостей и пригласил проследовать за ним в лес, где, как он заверил, всё уже подготовлено.
Лучи весеннего солнца пробивались сквозь хвойные деревья, между которыми расположился переносной штаб. Квантовый туннельный переход был открыт, вокруг хаотично носились несколько работников службы. Внимание Матвея привлёк высокий мужчина с необычно широкими плечами. Его тело скрывал длинный плащ, рыжая борода на солнце казалась огненной, на обритой под ноль голове красовалась татуировка в виде неровных полос, похожих на соединения микросхем. Только подойдя вплотную к верзиле, Матвей понял, что это не татуировки, а реальные металлические схемы, ведущие в черепную коробку. Левый глаз рыжебородого тоже выглядел непривычно — отдавал голубым оттенком, словно это не глаз, а небольшая камера.
— Наш лидер, — громко сказал рыжебородый. — Чёрт, прям вылитый.
— Меня зовут Матвей, — оперативник протянул руку и опешил.
В ответ громила протянул механическую руку, отлитую из серого металла. Каждый палец, каждая фаланга выглядели настолько реалистичными, что, если бы не отражение солнца и цвет, Матвей не догадался бы, что это — биомеханическая рука.