— Руки за голову!
Один из агентов обошёл труп Раскалова, устремившего взгляд стеклянных глаз в бесконечность, и заковал их в наручники. Марченко заметил фигуру возле двери. Кто-то специально не заходил в кабинет.
— Взяли? — спросил голос за открытой дверью.
— Так точно, Анатолий Эдуардович, — ответил один из оперативников.
Марченко не поверил глазам: человек, которого Матвей только что убил, спокойно вошёл в кабинет. Раскалов выглядел довольным — афера удалась.
— И ты здесь, — обратился он к Егору. — Что ж, наверное, следовало ожидать.
— Но как? — удивлённо спросила Анна.
— А вы что, дорогие мои, думали, единственные, кто умеет договариваться? — Раскалов повернулся к одному из оперативников. — Этих — в комнаты допроса. Тело моего дубликата передайте домой. Пусть похоронят с почестями. Несмотря на смертельную болезнь, он успел сделать доброе дело перед уходом.
— Ах ты ж, старый козёл! — крикнул Марченко. — Ты даже противника не можешь встретить с достоинством!
— Ну почему же? — спокойно спросил Анатолий Эдуардович. — Вас же я встречаю.
***
Их развели по камерам. Где Цыганкова, Марченко не знал — предположил, что её отвезли в один из штабов. Будут допрашивать. Жёстко. Почему его они оставили в НИИ? Раскалов знает, что Марченко плевать хотел на допросы, разговорить его не удастся. Он — человек, который свою жизнь посвятил классификации объектов, где жизни толком и быть не может. Его могли убить сотни раз, но он всегда выкручивался. Выкрутится и сейчас. Нет такого человека в СКАР, который сможет добиться от него информации. По крайней мере, он так думал.
Дверь в комнату допроса приоткрылась, но никто не зашёл.
— Смелее, что же вы? — пригласил Марченко. — Чёрта с два вы от меня что-то узнаете. Хоть Кашалота зовите — я вам ничего не скажу. Ублюдки.
— Да, — протянул человек за дверью, — что нам Кашалот?
Дверь открылась полностью, в комнату допроса зашёл Егор Марченко. Действующий оперативник СКАР, главный специалист по седьмой классификации. В организации о нём уже ходят легенды. Оперативник, который берётся за самые грязные дела в местах, где слово «жизнь» идёт рука об руку со словом «выживание».
От удивления Егор открыл рот. Как он не догадался, что здесь — его дубликат? И он знает о нём всё. Родной объект и этот слишком схожи. Разговор будет как минимум интересным.
— Чёрт, я мотался по седьмой и думал, встречу ли я там когда-нибудь дубликата. И ты знаешь — встретил.
— Дай угадаю, — Марченко задумчиво отклонился на спинку металлического стула. — Четыре года назад. К7-115. Ловил одного из наших перебежчиков. Встретил худого, с огромными синяками под глазами жителя деревушки под Рязанью. Сначала не обратил внимания, а когда присмотрелся — бросило в пот.
— Вот оно что. Общие воспоминания. Значит, раскол вселенной произошёл после.
— Чёрт, да мы гении!
— Рассказывай. Чем жил последнее время? А самое главное — что такого произошло, что ты стал террористом?
— Я не террорист. Наоборот, впервые прозрел. Чего и тебе желаю. Посмотри вокруг. Горбатишься здесь, живёшь чёрт знает как. Когда ты последний раз был у врача? Не у наших, которые пишут в карте, что ты годен к исполнению, а у хорошего платного онколога?
— Какое это имеет значение? Предлагаешь пересмотреть всё, чем я живу, чтобы потом оказаться в комнате допроса, как ты?
— Я-то хотя бы с собой честен.
— Ха! Это мы посмотрим. Итак, Егор Марченко. Расскажите мне о вашей работе с… Матвеем Фёдоровым.
— Ни хрена я тебе не скажу, — Марченко плюнул в сторону дубликата.
— Прекрасно, — ответил тот, — я на это и надеялся.
Дверь комнаты допроса закрылась. Послышались звуки ударов.
***
— Далеко уходить от точки перехода нельзя, — сказал Матвей своему дубликату.
Тот судорожно пытался хоть как-то восстановить портативный КТП.
— Какая разница? Нам нужно понять, где мы. Чёртова хреновина!
— Болотистая местность. Деревья. Тёмное небо. Мы можем быть где угодно!
— Чему тебя учили в академии, дурень?
— Тому же, чему и тебя, умник.
— Это не болотистая местность. Это ил. С редкими вкраплениями твёрдой почвы под ногами. Теперь смотри туда, — Матвей убрал прядь волос с лица и показал на деревья и кусты причудливой формы вдалеке, — ты видел когда-нибудь такие растения?
— Нет.
— Вот и я — нет. Они чем-то напоминают…
— …кораллы! Здесь была вода.
— Молодец! Это дно какого-то гигантского озера. Поэтому мы не разбились и не упёрлись в землю. А теперь глянь вон туда, — он пальцем показал на змееподобного червя, который обвился вокруг одного из кораллов, — представитель местной фауны.
— Жесть какая…
— Скорее всего, клювовидный червь, который, как ты знаешь, водится только в мирах, которые мы не привыкли классифицировать.
— Мы на Земле до начала времён.
— На одной из них.
— Если здесь есть этот товарищ, значит, наверняка есть и другие представители местной фауны.
— Да уж… Нам нужно починить эту хрень. Это наш единственный шанс выбраться.
— Или нас найдут.
— Как? Мы посреди неизвестности. Шанс на то, что нас сожрёт какая-нибудь местная тварь, гораздо выше, чем шанс, что нас найдут.
— Твою мать…
— Это, между прочим, твоя вина.
— А ты хотел, чтобы я дал тебе сбежать? Какого хера вы вообще делаете? Просто так перемещаетесь по вселенным и уничтожаете СКАР? Зачем?
— Забавно, — Матвей улыбнулся.
— Что, чёрт подери, тут забавного?
— Я словно говорю сам с собой, при этом другой я — это личность, а не мой внутренний голос. Судя по тому, что ты всё ещё работаешь в СКАР, у тебя всё неплохо сложилось.
— Мы сейчас не обо мне говорим. Не знаю, выберемся мы или нет, но мне правда интересно знать: что же такого произошло, что ты взял на себя смелость крушить целые устои?
— В моей жизни было много побед и много поражений. Наверняка, как и в твоей. В какой-то момент я осознал, что всё, чем я занимался, — это потакание чужим интересам. Я не хотел идти в СКАР. Думал, что хотел, но на самом деле — нет. Я хотел, чтобы отец мною гордился. Великий Евгений Фёдоров. Оперативник, который до сих пор, даже будучи в отставке, решает вопросы глобальных масштабов. Ты хотел стать оперативником?
— Хороший вопрос, — ответил Матвей и сел на корень старого коралла. — Я не думал об этом. Сейчас, в данный момент, в данную секунду я рад, что я — тот, кто есть. Мне нравится моя работа. Мне нравится решать сложные задачи. Мне кажется, что я даже нашёл общий язык с Кашалотом. Благодаря службе у меня есть семья. Деньги. Признание. Это дорогого стоит.
— Семья? — удивился Фёдоров. — Серьёзно? Ты женат?
— Да. Она потрясающая девушка. И я люблю её больше жизни.
— Дети?
— Нет, детей пока нет.
— Я тоже любил. Но совершил ошибку. И опоздал.
— Она отказала тебе?
— Она умерла.
— Мне жаль. Правда.
— Спасибо. Это уже не имеет значения. Она умерла из-за них. Как и многие другие. Те, кто не заслуживал смерти. Поэтому я уничтожаю этот змеиный рассадник. Раскаловы, Кашалотовы, чиновники… Все они думают только о том, как положить себе в карман ещё и ещё. Не думают о нас. Им это не нужно. Мы — ресурс, понимаешь? Погибнет один — придёт другой. Ведь это же такая честь — служить в СКАР. Тайное сообщество, куда никогда не попадёт человек с улицы. Секретная организация. Только вся эта романтика сгнила изнутри. Я каждый раз испытываю облегчение, когда осознаю, что благодаря моим действиям во множестве вселенных на одного Раскалова стало меньше.
— Ну, тут я тебя разочарую. Технически ты его убил, да, но это не наш директор СКАР. Дубликат из дружественного объекта. У него пневмония, да ещё и в тяжёлой форме. Врачи развели руками, потому он согласился стать приманкой. Раскалов — умный дьявол.
— Он гнилая сука, которая в первую очередь думает о себе, и вот ещё одно доказательство, — Матвей, на удивление, сохранял спокойствие. — Но ничего, я и до этого доберусь.
— Ты же понимаешь, что я не могу тебе этого позволить?
— Понимаю. И понимаю, почему. А это значит, что нам всё равно придётся схлестнуться в финальной схватке. Я не беру пленных, друг мой. Ты либо со мной, либо против меня.
— Может, ты посмотришь на это иначе? СКАР имеет много договорённостей, почему не закрыть глаза на дубликата, который решает свои личные проблемы с другими объектами? Главное — чтобы это не коснулось нас. Ты можешь сесть за стол переговоров. Я уверен, что ты, Раскалов и другие… вы сможете договориться.
— Я не привык договариваться с предателями.
— Для организаций, которых ты уничтожил, предатель — ты. Иногда нужно уметь договариваться с собой. Компромисс — необязательно проигрыш. Компромисс может быть выигрышем для обеих сторон.
— И часто ты договариваешься с собой?
— Мне приходилось, но я считаю — оно того стоило.
— Я был так же наивен. Все эти компромиссы и договорённости работают, только если есть заинтересованность обеих сторон. Когда она исчезает, то…
Матвей сделал паузу и прислушался.
— Что это? Ты слышишь?
— Это какой-то… рёв?!
— Похоже, да. И он приближается!
***
Сон казался спасением. Всего несколько минут, чтобы не чувствовать боли. Сломанная челюсть, три или четыре выбитых зуба — Егор не смог сосчитать. Бровь и скула рассечены. Дубликат отлично поработал дубинкой. Кажется, сломаны рёбра — каждый вдох давался с трудом. Несколько минут сна, чтобы не чувствовать боли.