— Кто? — услышанное имя ножом резануло по сердцу Матвея.
— Эля. Моя жена. Мы встретились в одном из объектов Седьмой. У поселения, в котором мы познакомились, забавное название…
— …Просветление.
Матвей поднялся и бросил полный ненависти взгляд на дубликата. Ему удалось сделать то, чего не смог бывший оперативник.
Он спас её.
***
В НИИ на Профсоюзной улице вовсю кипела работа. Аналитики СКАР бегали от кабинета к кабинету, подсовывая Кашалотову и Раскалову ненужные сценарии, за что моментально получали гневные замечания. Марченко сидел, закинув ногу на ногу, бесцеремонно закуривая новую сигарету из своего позолоченного портсигара.
Анатолий Эдуардович ходил по кабинету, что-то бормоча себе под нос, изредка останавливался, смотрел на карту и продолжал кружить на одном месте. Кашалотов полностью перешёл на нецензурный русский. Времени оставалось всё меньше, а план, как им достать обоих Матвеев Фёдоровых, не вырисовывался.
— Слишком много рисков, — сетовал Раскалов, — слишком много.
— Мы не могли давать таких гарантий, — кричал Кашалотов на абсолютно спокойного Марченко, — чем ты думал, твою мать?!
— Игорь Сергеевич, я исходил из того, что имел в данный момент. Почему мы не можем спасти обоих?
— Можем. Но если они уже мертвы?
— Тогда придётся многое объяснять, — ответил Раскалов. — В любом случае оставлять дубликата в живых нельзя. Слишком много рисков.
Дверь кабинета распахнулась, внутрь шёл легендарный руководитель оперативного отдела СКАР в отставке.
— Какого хера, Толя?! — раздражённо спросил Евгений Николаевич. — Ты мне вообще не собирался говорить?!
— А где ты был?! — спросил тот в ответ. — Я тебя что, по всем объектам искать должен?!
— Ты прекрасно знал, где я, и ровно в тот момент, когда мой сын исчез, тебе следовало мне сообщить!
— Ну прости, сам видишь, что здесь происходит. Я послал за тобой, как только смог.
— Что мы имеем? — поставленным командным голосом спросил Фёдоров-старший.
— Мы знаем координаты. Неклассифицированный объект. Полувысохшее дно огромного, на всю планету, озера. Гипотетически сможем определить местоположение.
— Тогда какого лешего мы ещё здесь?! — перешёл на крик Фёдоров-старший.
— Всё не так просто, — спокойно ответил Раскалов, — они оба нужны нам живыми. А мы не знаем, живы ли они.
— Так почему не проверить-то? — искренне удивился Евгений Николаевич.
— Если они, не дай бог, мертвы, — сказал Кашалотов, — нам нужен план Б.
— Террорист из другого объекта опасен, — объяснял Анатолий Эдуардович. — Если мы передадим его ИСАР, то есть шанс, что никакого стола переговоров не будет. И ИСАР, и вся эта чёртова империя на их стороне. Мы не можем так рисковать.
— Там мой сын, Толя. Твой оперативник.
— Я понимаю. Именно поэтому мы должны учесть все риски. Ты знаешь всё это лучше меня. Где гарантия того, что этот второй Матвей не прикончит нас, как только мы появимся?
— Вы изучили его дело? Откуда он? Из какого объекта? В какой момент произошло разделение вселенных?
— У нас есть предположение, но мы не уверены, — ответил Марченко и передал небольшую стопку листов Фёдорову-старшему.
С минуту Евгений Николаевич проглядывал бумаги, нахмурив брови.
— Толя, если они живы, ты готов сесть за стол переговоров?
— Женя, дорогой, какие гарантии?!
— Толя! Я даю тебе персональную гарантию, что посажу вас за стол переговоров. Я знаю, как сделать так, чтобы дубликат моего сына пошёл навстречу. Мне нужно, чтобы ты мне доверился.
Раскалов властно почесал подбородок.
— Как?
— Поговорю с ним. Отправляюсь с вами, но мне нужно кое-куда заскочить. Пока готовьте переход.
***
— Значит, после той просьбы отца ты вернулся в Просветление и забрал её? Вот так просто?
Матвей держался за голову, перепачканные в иле и остатках медузы волосы закрыли ему лицо.
— Не просто, — ответил оперативник. — Я много сделал, чтобы это получилось. Я полюбил её и готов пожертвовать всем, только чтобы она была рядом.
Матвей вскочил и размашистым ударом ноги повалил дубликата.
— Ах ты сука! — крикнул он. — Считаешь, я не был готов?! Не хотел быть с ней?!
— Перестань, придурок!
Оперативник оправился от удара и встал в боевую стойку.
— Не надо на мне злость вымещать! На себе вымещай. Иди, вон, и бейся башкой о дерево, пока из тебя всё дерьмо не вылезет! Я не виноват, что ты принял другое решение!
— Они запретили мне! — кричал Матвей. — Они запретили, понимаешь? Они забрали её у меня! Навсегда! И теперь каждый день я вижу её мёртвое лицо там, в Просветлении. Они погибли! Все!
— Мне жаль, — попытался сгладить ситуацию оперативник, — но это не моя вина.
— Это моя вина, — еле слышно сказал Матвей и заплакал, — моя.
— Мне правда жаль. Ты не мог предположить, что это произойдёт. Это… цена выбора.
Матвей побагровел. Ярость вспыхнула мгновенно. Он бросился на дубликата, сбил с ног, влепил несколько ударов по лицу. Рука в иле нащупала что-то твёрдое — камень размером с кулак. Он сжал его и занёс руку, собравшись выместить всю боль на более удачливой версии себя.
Оперативник СКАР зажмурился, прощаясь с жизнью.
— Прошу вас, не надо! — послышался женский голос позади.
Сердце Матвея пробило током насквозь. Долю секунды он думал, что это галлюцинация, — она не могла оказаться здесь. Чтобы убедиться, что он не сошёл с ума, Матвей медленно обернулся. В лёгком летнем плащике и в ярко-синих резиновых сапогах стояла Эля.
За модной укладкой и макияжем скрывалась его Эля. Из Просветления. Она держала Евгения Николаевича под руку, позади них — десяток оперативников СКАР нацелили автоматы на Матвея.
— Эля, уходи отсюда! — крикнул оперативник. — Папа, забери её!
Девушка тряслась, как листок на сильном осеннем ветре.
— Я вас очень прошу, не убивайте моего мужа, — молила она.
Идеальный момент для манёвра. Пока дубликат, ошарашенный увиденным, не мог прийти в себя, оперативник выскользнул из-под него, метнулся к ближайшему сотруднику службы и выхватил автомат. Держа оружие дрожащими руками, он навёл его на дубликата.
— Тебе конец! — крикнул он.
— Нет! — возразил Евгений Николаевич. — Не стреляй!
Он сделал несколько шагов в сторону и встал между дубликатами, расставив руки, как бы сдерживая их от необдуманного поступка.
— Эля, прости меня, — попросил Матвей.
— Не смей с ней разговаривать, мразь! — крикнул оперативник.
— Тихо! — скомандовал Фёдоров-старший.
Матвей не сводил с Элины взгляда. Всё вокруг померкло, сжалось тьмой, оставив в центре только её.
— Мы можем всё исправить, — сказал Евгений Николаевич. — Переговоры. Ваши представители, СКАР, я,ИСАР в качестве посредников. Вы продолжите работать в рамках, которые мы утвердим вместе. СКАР залижет раны и продолжит жить своей жизнью. Мы больше никогда не пересечёмся. Альтернативных реальностей — тысячи. Пусть эта будет та, в которой мы договоримся.
— Папа, какие на хер переговоры? Он — преступник, — оперативник тяжело дышал. — Убийца. Псих!
— Сын, я прошу тебя, не делай глупостей!
Матвей откинул в сторону камень и засунул руки в карманы.
— У тебя было ощущение, — начал он, — что твоими решениями управляет кто-то другой? Порой мне и правда кажется, что я сошёл с ума.
Будто решения принимаю не я. То есть я, но как будто меня к ним кто-то подталкивает. Кто-то невидимый, неосязаемый. Тот, кто забудет обо мне на следующий день. Отвлечётся бытовыми делами или на друзей. А потом вспомнит, примет решение, которое навсегда изменит мою жизнь, и забудет окончательно.
Никогда не бывало такого?
Чёрт, я смотрю на тебя — и во мне борются два чувства. С одной стороны, я тебя искренне ненавижу. Вот ты стоишь такой, вычурный, успешный до тошноты. Выбрал путь наименьшего сопротивления, так получается? Но с другой стороны — я тебе искренне завидую. Ты живёшь свою лучшую жизнь, окружённый теплом, заботой, любовью дорогих и близких людей.
Он поднял голову к небу, закрытому переплетением коралловых крон.
— Нас — тысячи. Миллионы. Бесконечное множество. Наверняка есть реальности, где мы стали успешными дипломатами, как хотел отец, или музыкантами, как мечтала мама. Где-то нас отстранили от службы, потому что мы поставили свои интересы выше, а где-то погибли при исполнении. В любом случае — раскол неизбежен.
Он опустил голову и заглянул дубликату в глаза.
— Здесь и сейчас произойдёт сепарация вселенной. Ты либо выстрелишь, либо опустишь оружие. Может, ещё что — не знаю. Но прямо сейчас это произойдёт.
Я не террорист. Не враг таким, как ты. Причин ненавидеть службу хватает. Мне же удалось создать нечто уникальное.
«Альтерверс».
Хочешь — стреляй. Мне плевать. Выпусти очередь — и дело с концом.
Или сохрани мне жизнь. Мы сядем за стол переговоров и обо всём договоримся. Достигнем компромисса.
Взгляд Матвея скользнул сквозь силуэты отца и дубликата.
Сквозь Элину…
Куда-то в неведомое.
— Ну что, — он улыбнулся уголком рта, — выбор за тобой.
КОНЕЦ?