- Джуд, ты ведь знаешь, я совершенно не разбираюсь в твоих играх «вставь кодовое слово в записку и зашифруй место встречи». Мне и в голову не пришло, что я не должна была открыто являться сюда. Тем более, родители мои были знакомы с Федором Степановичем еще до того, как он покинул Петербург.
- Брось, Эльза, я не сержусь. Теперь мне многое стало понятно. – Джуд закурил, всем видом изображая смирение перед насмешками судьбы. Если Мастер раз за разом испытывает его терпение, значит, на это есть веские причины. Очевидно, бесконечных проверок на лояльность недостаточно? Неспешно потягивая сигарету, Джуд не заметил, как начал рассуждать вслух. – А дичь-то с норовом. Не постеснялась прийти, посмотреть на ловца, показать возможности.
- Что?
- Да так. Я тут подумал… – Джуд потянулся и затушил окурок в изящную серебряную пепельницу.
Мысль он не закончил – в комнату вошла уже знакомая служанка. Предупредила, что хозяин задерживается: «Неотложные дела требуют личного присутствия Федора Степановича», поставила на стол вино и легкую снедь, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Крики с улицы раздались с новой силой, яростнее и громче.
Джуд воспользовался случаем поухаживать за очаровательной спутницей, однако мысли его витали далеко. Разливая вино, он едва не махнул лишку через край, посидел немного, а затем поднялся и принялся неторопливо мерить комнату шагами. Лиза внимательно следила за его передвижениями, не решаясь задать вопрос или начать разговор. Наконец, какая-то, не дающая покоя мысль была сформирована, и мужчина заговорил.
- Я не понимаю. Хорошенькая девушка, отличное образование, рекомендации, перспективы. Зачем? – Он снова сел и впился взглядом в Эльзу так, словно это она сожгла поезд.
- Не уверена, что могу судить непредвзято, но… - Девушка зябко повела плечами и сделала глоток вина. – Есть то, что заставляет барышень совершать безумные поступки…
- Любовь? – Джуд так надменно вздернул бровь, что Лиза потупила взор. Глупое предположение, да. – Хм, в этом что-то есть…
- Да?
- Ах, эти вздохи по ночам и робкие взгляды на объект влюбленности. Игра веером и кручение усов. Желание летать от одной улыбки и неловкие падения юности. У каждого есть своя история первой любви. – Джуд опустил глаза. Вино цвета крови. Взгляд мужчины затуманился.
- И у тебя? – Сложно объяснить, что именно двигало Елизаветой, только ли любопытство? Глаза ее загорелись, щеки налились румянцем. Хоть и ловец на государевой службе, ан нет, все ж девица.
- И у меня. – Мужчина пожал плечами и ненадолго прикрыл глаза, словно проваливаясь в воспоминания. Впрочем, он достаточно быстро стряхнул морок, и закончил холодным, отстраненным голосом. – Все закончилось.
- Что же случилось? Она полюбила другого? Отвергла? Вышла замуж? Умерла?
- Я умер. – С этими словами Джуд отставил бокал и поднялся навстречу так вовремя вошедшему хозяину дома. – Здравствуйте, Федор Степанович! Сколько лет, сколько зим!
- Приветствую вас, голубчик! Как столица, растет и процветает? Как служба? Еще не все вражеские элементы сбежали через океан?
Валиханов Федор Степанович комплекцию имел грузную, представительную, жесты широкие, подбородок волевой, и быть бы ему и дальше чиновником по корчемной части, если бы не загадочные прегрешения перед царским двором, за которые он был сослан из столицы на край света. Впрочем, хваткий и предприимчивый, он и в Кардовине завел полезные знакомства, а спустя всего пару месяцев фактически монополизировал местный рынок пушнины. Дело темное. Поговаривали, что несколько домов тогда сгорело, а кого и вовсе не нашли. Был человек, и нет его. Дикий край.
- Простите за ожидание. Дела, дела… - Федор Степанович засуетился, и, как подобает гостеприимному хозяину, пригласил всех к столу.
За легкими ничего не значащими разговорами пролетел не один час, и Джуд мысленно разрешил себе расслабиться: «Личность моя раскрыта, по горячим следам много не навоюешь. Мастер учит терпению – так почему бы не повременить с охотой один день. Отложим все дела на завтра, да и утро вечера мудреней».
Вечером Валиханов был приглашен на прием в доме бургомистра и настоял на том, чтобы гости к нему присоединились. Ловец только плечами пожал, почему бы и нет? Им овладела полнейшая апатия. В дороге он смотрел на улицы Кардовина под перестук колес с едва заметной ненавистью. В разговоры не вступал, беседу о новой редакции балета «Дон Кихот» не поддерживал, да и на приеме у бургомистра повел себя не вполне учтиво: огромным, по меркам Кардовина, домом не восхитился, хозяев поприветствовал вскользь и без должного почтения, общества избегал, держался в стороне, подражая герою Тургенева. Впрочем, на фоне блистательной обаятельной Княжны, ее дерзкого вне всяких приличий наряда и прически, незаметный молчаливый спутник мгновенно потерялся, стал малоинтересен светскому обществу. Легкая заинтересованность коснулась Джуда лишь со стороны засидевшихся на выданье девиц, но и их пробивные мамаши очень быстро перестали досаждать вниманием.