Да, мистер Айронс, ваш клиент разработал способ совершить убийство ради денег и спокойно жить на эти деньги. Ибо какова была ваша линия защиты Лоренса? Неписаный закон, отсутствующий в кодексе, тем не менее оправдывающий вашего подзащитного, которому обстоятельства дела позволяют к нему прибегнуть!
Вы, я, судья Леви, прокурор и Дерк Лоренс — все знают, что традиция неписаного закона в этой стране и во всем западном мире оправдывает жертву адюльтера. Присяжные не признают виновными в убийстве мужей, уличивших своих жен в измене, да еще при свидетелях, как вы правильно указали жюри, мистер Айронс. Ваша уверенность до самого недавнего времени в благоприятном исходе дела для вашего подзащитного — красноречивое тому доказательство. Думаю, ваш клиент разделяет эту уверенность и в данный момент.
Да, Дерк Лоренс шел на риск. Это была игра, которая стоила свеч. Его отец совершил убийство при таких же обстоятельствах и был признан невиновным — несомненно, это явилось источником вдохновения Дерка. Все складывалось в его пользу, а раз уж это игра, то взгляните на ставки. Состояние в несколько миллионов! Многие люди рисковали попасть на электрический стул, виселицу или в газовую камеру ради гораздо меньшего.
В этот момент пристав постучал в дверь и сказал:
— Простите, ваша честь, но присяжные пришли к соглашению. Они готовы выйти.
— Не открывайте больше эту дверь, пока я вас не позову! — рявкнул судья Леви.
Прокурор встал, снова сел и нервно закурил сигарету.
Дэррелл Айронс тоже поднялся, но не стал садиться вновь. Он подошел к окну и посмотрел на Бриджпорт, сжимая в зубах потухшую сигару.
— Слишком поздно! — заговорил Эллери. — Вердикт, разумеется, «невиновен». Они не могли прийти к иному решению на основании представленных им доказательств. Мои поздравления, мистер Айронс! Как только жюри объявит вердикт, Лоренс может показать нос и нам, и всей вселенной. Так как за одно преступление нельзя судить дважды, он выйдет сухим из воды, совершив хладнокровное преднамеренное убийство.
— Нет, — не оборачиваясь, произнес Айронс.
— Нет, — подтвердил судья Леви. — Согласно закону, что бы ни решило жюри в комнате присяжных, вердикт не вынесен, пока судья не прикажет клерку спросить присяжных об их решении. Дело еще не закрыто. И не будет закрыто, пока я не займу место в судейском кресле.
— Но я думал…
— Не важно, что вы думали, мистер Квин. Мне нужно доказательство, которое вы обещали предъявить и которое, по вашим словам, будет приемлемым для суда.
— Да, сэр, — кивнул Эллери. — У меня было всего несколько часов, но даже за этот короткий срок я смог раскопать два до сих пор неизвестных факта, которые поддерживают мою гипотезу и переносят ее из области предположений в царство доказательств.
Первый факт с юридической точки зрения не так важен как второй, но он подтверждает мой исходный тезис, что Марта Лоренс не была влюблена в Вэна Харрисона и что их связь подтасована обвиняемым.
По моей просьбе прокурор отправил одно из вещественных доказательств в лабораторию на анализ. Этим доказательством была пачка любовных писем, найденных в письменном столе спальни Харрисона и, как считалось, написанных ему Мартой. Я потребовал произвести анализ чернил.
Причиной был странный факт, озадачивший меня. Ни одно из писем не лежало в конверте и не имело даты — отмечены были только дни недели. Кроме того, ни в одном из приветствий Харрисон не был назван по имени — только «дорогой», «любимый» и так далее. Иными словами, письма сами по себе не содержали никаких признаков того, что они относятся к периоду связи Марты с Харрисоном или что они написаны Харрисону. Его сочли адресатом, так как письма обнаружили у него в доме.