Хавсер еще раз кивнул. Прошмыгнув между Толбеком и Хатхором Маатом, он побежал за своими сотрудниками.
Стоило археологу уйти, как с плеч Аримана словно бы сняли невидимое бремя. Казалось, перед воином только что мелькнул некий момент величайшей важности, отраженный в помутневшем зеркале, но истинный смысл этой смутно ощутимой связи с Хавсером ускользал из пальцев, как бы легионер ни пытался ухватить его и разобраться.
Воцарившееся в зале молчание затянулось. Трое адептов Тысячи Сынов пристально изучали громадные изваяния, и каждому воину открывалось что-то особое в выражениях стилизованных лиц, вырезанных из камня древними мастерами.
— Итак, мы на месте, — сказал пиррид. — Теперь что?
Ариман кивком показал на статуи.
— Хранители не решились повредить скульптуры и потому не узнали, что защищают идолы. Не определили, что лежит за ними. Мы не повторим этой ошибки.
— Ты предлагаешь то, что я думаю? — уточнил Хатхор Маат.
Кивнув, Азек поднял руки. Вокруг ладоней загорелся эфирный свет.
— Как там твой дар Рапторы?
«Урсараксы» и вораксы, все до единого, открыли огонь в одно и то же мгновение. На арене разразилась буря молниевых и волкитных разрядов; каждый автоматов — идеально меткий — целился так, чтобы поразить воплощенный осколок Магнуса и в случае немыслимого промаха не задеть союзников.
Через долю секунды Бъярки упал на одно колено и впечатал кулак в песок. От точки удара побежали трещины, оглушительная ударная волна сотрясла воздух. Из-под земли взметнулся гейзер острых, как бритва, льдинок, который объял Циклопа подобно замерзшему пламени погребального костра.
Алый Король пошатнулся, и порожденный болью рев его музыкой отозвался в ушах Диона. Залпы киборгов служили только для отвлечения внимания — как обманный жест фокусника, они маскировали настоящую атаку. Видя, что противник ослеплен морозными чарами Бёдвара, библиарий сквозь блистающий псионический вихрь бросился на примарха. Ледяные иглы изрезали поверхность его доспеха.
Изморозь и отблески молний слепили авточувства брони, но Пром не нуждался в обычном зрении, чтобы разглядеть Магнуса. Осколок примарха казался ему исполином, сотканным из ослепительного света — непрерывно меняющимся, ярким, словно горящий фосфор, силуэтом гиганта.
Дион подпрыгнул и взмахнул мечом поверху, надеясь обезглавить врага. Рискованный выпад, но в случае успеха битва окончилась бы, не успев начаться по-настоящему.
Пылающий клинок рассек заполненный льдинками воздух.
Циклоп скользнул в сторону мимолетным движением, невозможным для существа из плоти и крови, но ведь Алый Король и не был обычным противником. Меч легионера прошел на волосок от его шеи. В тот же миг, едва Пром опустился на песок, Магнус крутнулся на пятках и, присев, с размаху всадил локоть в бок библиарию.
Матовая броня раскололась под ударом чудовищной силы. Дион почувствовал, как обломки раздробленных ребер впиваются в укрепленную плоть его легких. Столкновение выбило из него дух, но он сумел использовать инерцию, чтобы молниеносным выпадом нанести ответный удар.
Примарх парировал выпад хопешем, вывернул его под рукой Прома и впечатал затыльник оружия в челюсть бывшего Ультрамарина.
Библиарий отлетел, описав в воздухе совершенную параболу. Лицевая пластина его шлема раскололась вдоль, голова запрокинулась так резко, что едва не порвались сухожилия, а кристаллическая матрица пси-капюшона раскрошилась. Дион рухнул наземь, на его треснувшем визоре замелькали помехи и иконки предупреждений.
Превозмогая чудовищную боль, легионер кое-как сорвал разбитый шлем. На него обрушился зной Агхору, ощутимый даже сквозь морозную пелену чар Бёдвара. Холод проник в библиария, и он услышал вой Волков.
Выучка Ультрамарина взяла верх, и Пром поднялся на ноги. Над ареной царила какофония выстрелов и лязга стали. По коже библиария змеились кусачие актинические разряды эфира.
Воины Бъярки и Йасу Нагасена окружили Магнуса, как стая хищников, что загнали жертву и теперь наслаждаются последними мгновениями перед убийством. То, что сыны Русса позволили смертному сражаться рядом с ними, удивило Прома. То, что агент до сих пор не погиб, просто изумило его.
Фенрисийцы силились задавить примарха скопом; они не пытались устраивать поединки или обмениваться колкостями — только покончить с врагом. Изящно бился только Йасу, но даже его атаки были сплошь прямота и простота.