Ты хочешь знать, почему я не использовал подобную силу, хотя владел ею?
+Да…+ мысленно прохрипел Ариман.
Верно, я ежедневно распоряжаюсь божественным могуществом, даром создавать и разрушать в одно мгновение… Но иметь столь исключительные способности и не применять их — вот главное доказательство силы.
+Я слабее тебя.+
Что ж, у меня иное строение разума, согласился Магнус, голос которого уже ослаб до призрачного шепота. Мои сыны и не должны видеть мир так же, как я. Если позволишь, я удалю из твоего восприятия все лишнее.
+Да, забирай!+ взмолился Азек. +Прошу, забери у меня этот дар!+
Напор ощущений мгновенно ослаб, и Ариман шумно выдохнул, как утопающий. Пока воин приходил в себя, тяжело дыша от измождения, на его глаза вновь опустились шоры, милосердно закрывшие от смертного рассудка зрелища, для него не предназначенные.
Корвид стал носителем духа намного более могучего, чем его собственный.
Но полноценная связь легионера с отцом распалась, и, хотя только что она убивала Азека, по его лицу покатились слезы.
— Ариман? — позвал кто-то у плеча воина, и тот отшатнулся. Ему померещилось, что голос состоит из мерзких звуков, утробного коровьего мычания. Затем и это ощущение пропало — боль очередной утраты ножом вонзилась в сердца Азека.
Он почувствовал, что сзади стоят Хатхор Маат, Санахт и Толбек. Потом во рту корвида возник привкус металла и пепла: к нему шагнул Афоргомон.
— Пошел прочь, демон, — злобно бросил Ариман, оглядываясь вокруг. Его поле зрения заволокло серой дымкой: глаза еще не приспособились к тому, что минуту назад видели все, а теперь — почти ничего.
Уверенно Азек мог сказать только одно: он больше не в библиотеке царя Кадма.
— Где мы? — спросил легионер.
Собственная речь показалась ему не менее гнусной, чем голоса братьев.
— Там, где начали, — в Чертогах Вымирания, — ответил Санахт.
— Счислитель?..
— Исчез, если вообще был здесь по-настоящему, — сказал Хатхор.
Ариман с трудом выпрямился, опираясь на хеку. Ощутив, что жезл наполнен энергией, Азек взглянул на него и возликовал: из эбеново-черного посох стал белым как слоновая кость.
Сокрытую в нем мощь почувствовали все.
— Вы справились, — с неприкрытым предвкушением отметил ёкай.
— Осколок Магнуса… — Маат покачал головой, не веря своим глазам. — Трон, у нас получилось. Действительно получилось!
— Да, верно, — подтвердил Ариман, ощущая нечеловеческие возможности того, чем он теперь владел.
— Ну, наконец, хоть что-то прошло удачно, — пробурчал Толбек, разворачиваясь к выходу. — Пора убираться с этой чертовой скалы и лететь дальше.
«Грозовая птица» под управлением раненого Гирлотнира Хельблинда неслась сквозь атмосферу планеты к «Дорамаару». Десантный корабль провонял кровью и горелым металлом: в его пассажирском отсеке лежали мертвые техножрецы, обломки их автоматонов и трофей отряда. Сестра Цезария истекала кровью, а Йасу Нага-сена так и не приходил в сознание: на его правом виске вздулась шишка размером с кулак.
Ольгир Виддоусин по мере сил помогал раненым, пытаясь стабилизировать их, но об организмах смертных Волк имел лишь самое общее представление.
Пром ему посодействовать не мог.
Они с Бъярки сражались в другой битве.
Бёдвар обеими руками давил на правое плечо Лемюэля, который бился в конвульсиях на полу. Дион прижимал Гамона слева, причем обоим космодесантникам приходилось наваливаться на летописца всем своим весом.
Менкаура, сидя на животе Лемюэля, одной рукой держал его за горло, а в другой сжимал боевой нож, острием которого вырезал на обнаженной груди человека кровавые руны. За спиной легионера стоял Свафнир Раквульф с болт-пистолетом, приставленным к шее чернокнижника. Жизнь Лавентуры висела на волоске, и без парии имперцы смогли бы остановить колдуна только снарядом в голову.
— Держите крепче, чтоб вас! — заорал Менкаура. — Связующие сигилы надо вычертить идеально точно, иначе они бесполезны!
Пылающее, как печка, тело Гамона стало скользким от пота и крови. Его кирпично-красная кожа непрерывно шевелилась: дух, запертый адептом в Лемюэле, старался освободиться. Сущность внутри летописца непристойно бранилась и кусала его изгрызенные губы. Она плюнула кровью в лицо Бъярки и захохотала, проклиная родителей Волка.
— Мы сковали дух нашего врага! — проревел фенрисиец. — Почему просто не убить эту тварь?