Армия владыки помчалась на юг, разверзнув свою кровожадную пасть.
— На смерть! — закричал Дромис. Войска Черного оплота устремились на кровожадного врага.
— Лучники! — Харод понял руку. — Огонь! — град горящих стрел осветил собой грозовое небо.
— Щиты! — завопил Хейн. Ураган пылающих снарядов обрушился на вампиров с небес. Полторы тысячи проклятых Акхиналом взяли войско Черного оплота в кольцо. Сражаясь под знаменем белого дракона, воины Рогареса неистово крушили врага. Даже несмотря на численный перевес, силы противоборствующих сторон оказались равны. Дармунд, не зная страха и сострадания, мчался по стану противника, разрубая любого, кто вставал у него на пути. Владыка вел счет плененных оружием душ: близилась последняя сотня, пред тем, как артефакт будет уничтожен. Он вышел из гущи сражения и стал наблюдать за течением битвы со стороны. Бьющиеся на смерть воины крушили друг друга под раскатами грома. Сражение длилось несколько долгих, ночных часов. Обращенные стали одерживать верх. Солдаты Черного оплота, насквозь пронизанные холодным ливнем, бились до последнего вздоха. Ряды вампиров опустели наполовину, а от войска сопротивления осталась лишь горстка солдат. Дармунд, гордо сидящий на черном коне, решил вернуться в пекло сражения и насытить кровью пылающий Драгонклау. Он помчался в сторону бьющихся армий и внезапно остановил скакуна. Первородный вампир пристально посмотрел на восток.
— Дармунд! — голос, прозвучавший словно дыханье дракона, проник в душу вампира и вывернул её наизнанку. — Чаща гнева Рогареса переполнена до краев! Во имя Белого Бога, ты заплатишь за свои деяния!
Дромис, услышав громогласный призыв, взглянул на истерзанные ливнем холмы: одинокий всадник стоял на холодной земле, окутанный утренним туманом. Тот смотрел в сторону Дармунда и держал в руках пылающий меч. Глаза его искрились огнем, а тело пронизывал свет. В душе жреца появилась надежда. — Фаргон… — подумал он. — Во имя белого дракона… Ему удалось! — Дромис осмотрел поле битвы и воззвал к своим войскам. — Воины Черного оплота! — закричал он. — Рогарес прислал нам своего предвестника! Час воздаяния пробил! — с этими словами жрец в последний раз бросился в битву.
Дождь кончился. Дармунд рассматривал Фаргона в презренном оскале. Конь перерожденного медленно двигался навстречу владыке.
Воины остановились недалеко друг от друга. За восточными горами показался рассвет, а небо заполонили голодные вороны. Первые лучи солнца озарили пропитанную кровью равнину. Вампир внимательно изучал своего врага: из глаз перерождённого вырывался ослепляющий огонь, а меч, лежащий в его руках, пылал словно солнце, озаряющее земли Аэш’Бирна. Внезапно, лошадь Фаргона встала на дыбы, и тот закричал так, что голос его пронзил дрожью тело могучего вампира.
— Я пришел за твоей головой, предатель! — разразился Фаргон.
— Глупец! Никто не сможет меня остановить! — ответил ему владыка. — Ты жаждал завладеть мечом Акхинала, но опоздал. Теперь же — я бессмертен. А ты — отправишься в бездну, прямо к своему отцу!
— В моих руках клинок Ун’Воундрака — Лайтард… — перерожденный поднял меч к небесам, а затем направил его в сторону вампира. — Он жаждет твоей крови, Дармунд. Рассмотри его как следует. Этим оружием я рассеку твое чрево!
Вампир не верил своим глазам: последний из истинных с ужасом вспомнил пророчество, выгравированное на стенах Deohu Templa.
— Довольно речей! — закричал он.
— Ты отнял жизнь у Фелиции… Из-за тебя погибли Сарэн и Свэн. Твои вассалы разграбили Дунгорад, а во время осады Рофданхема — убили Телвина. Ты предал Вильяма и погрузил Северные земли в пучину проклятия Акхинала… — Фаргон угрюмо смотрел в глаза последнего из истинных. — Настало время расплаты, Дармунд… — перерожденный взмахнул мечом. — Настало время твоей смерти! — Фаргон оскалился и словно шторм, помчался на своего врага.
Двое воинов вступили в схватку на вершине окутанных туманом холмов. Слуга Акхинала и предвестник Рогареса скрестили воспламенившиеся мечи. Спрыгнув с коней, они вступили в открытый бой. Удары Фаргона и выпады Дармунда были настолько быстрые, что войска на равнине видели лишь два стремительно бьющихся вихря. Вокруг вампира витало алое пламя клинка. Красное облако питало собой пространство, окружающее первородного вампира. Фаргон же, с каждым взмахом меча, извергал вокруг себя сверкающие молнии. Языки пламени струились из его глаз. На лице перерожденного была столь явная и глубокая ненависть, что Дармунд, имеющий славу жесточайшего убийцы, вздрагивал от пронизывающего взгляда своего врага. С каждым ударом Лайтарда о Драгонклау, по равнине расходились потоки неконтролируемой энергии.