Кучер остановил карету в одном из переулков, и Габриель, взяв Гийома под руку, направилась на бульвар. Ночь была пасмурной и теплой, сквозь прорехи в низких белесых облаках посверкивали далекие звезды. Над дальним концом бульвара, то пропадая, то появляясь, висела коврижка луны с подрезанным боком. Бульвар был освещен скверно, но, никогда не засыпающий, был полон людей даже в столь поздний час. Здесь после трудового дня гуляли лавочники и ремесленники, сновали туда-сюда воры и проститутки, чей рабочий день еще только начинался. Пряча лица, мелькали в свете фонарей благородные юноши и почтенные отцы семейств, и те, и другие в поисках непристойных развлечений. Скучали, ожидая клиентов, возницы, голосили зазывалы. В нестройном людском гомоне различались близкие и далекие голоса, из кабачков раздавались песни, смех и звон посуды. Где-то заржали лошади. В шутку толкая друг друга, прошла компания полунищих веселых школяров; лаяла, прыгая вокруг них, увязавшаяся за ними собака.
Габриель неторопливо шла по мостовой, рассматривая пестрых прохожих, фасады домов с тепло-желтыми и бархатно-темными окнами, деревья с раскидистыми ветвями, украшенными фонариками... С миром что-то случилось, - думала она. Мир словно раздался во все стороны, приподнялся и стал больше, выше, полнее. И дело было не только в запахах, приобретших тысячи оттенков, или в звуках, звучавших отныне яснее и изысканнее, или в непривычной прозрачности сумерек. сам воздух этого мира, казалось, обрел достаточную плотность для того, чтобы по нему можно было ходить, не касаясь земли, а земля... она пульсировала. Она вздрагивала и колыхалась, будто бы там, в глубине ее, билось огромное сильное сердце. И деревья, выраставшие из этой земли, тянули по своим венам сладкую прозрачную кровь.
- Вы не устали, миледи? - спросил Гийом.
Габриель кивнула. В словах ее спутника не было никакого беспокойства. Он лишь напоминал о том, что ей следует вернуться во дворец. Если всю жизнь вращаешься в высших светских кругах, начинаешь понимать истинный смысл звучащих в нем слов.
Ночь третья. Жертвы
Ночь третья. Жертвы
1. Старый знакомый
Это произошло на четвертую ночь после ее возвращения во дворец. Габриель ждала этой встречи, но не знала, как она произойдет, и внутри нее клубился липкий сизый страх. Страх утомлял, и, ссылаясь на плохое самочувствие, принцесса почти ни с кем не виделась и не разговаривала. Даже книги не могли отвлечь ее. Ей мерещились кровавые кошмары, посверкивающие в темноте крошечные желтые глаза и еще что-то - длинное, металлическое, с острым, почти пряным запахом. Усилием воли она заставляла себя успокаиваться, но вскоре эти чувства возвращались. Габриель совсем перестала спать и ничего не ела, не ощущая, впрочем, голода. Изредка она пила воду, но вкус любой воды, даже самой лучшей, раздражал ее. Так длилось три дня... А потом он пришел.
Незадолго до его прихода Габриель вдруг совершенно успокоилась. На ней все еще было вечернее платье, и она решила пока не переодеваться, лишь вытащила из волос шпильки, и темные локоны распались по плечам. В ее покоях было душновато, и Габриель распахнула окно спальни в теплую тихую ночь. Потом она зажгла свечи, села в кресло и принялась ждать. Когда за окном промелькнул темный силуэт, она и не подумала принять его за птицу.
- Здравствуйте, леди Гейбл! Счастлив лицезреть Вас этой чудной ночью! Позволите войти? - с преувеличенной галантностью спросил он. Тонкий, стройный и ломкий, как марионетка, он раскланялся, стоя прямо на подоконнике, и, не дожидаясь ответа, спрыгнул на ковер. В спальне принцессы, конечно, и раньше оказывались мужчины. Но обычно это происходило с ее ведома, да и появлялись они не так экстравагантно. В общем, ночь обещала быть долгой и богатой на события.
- Кто вы такой? - сдержанно спросила Габриель.
На лице гостя отразилось удивление.
- А Вы разве меня не помните? Мы ведь уже виделись. Меня зовут Гектор, зовите меня Герт, - молодой мужчина снова раскланялся и одарил хозяйку покоев хищной, блестящей улыбкой. Габриель машинально заметила, что ткань моднейшего и отлично подогнанного костюма гостя, его шляпа и перчатки были далеко не дешевыми.