В наступившей тишине свеча изредка потрескивала.
- А что ты думаешь о наших женихах? - с наигранным равнодушием спросила вдруг Кетрин. Габриель пожала плечами: она не верила, что ее будущий муж, кем бы он ни был, окажется способным смириться с ее гастрономическими приоритетами. Замужество сейчас представлялось скорее проблемой, чем радостным грядущим событием, - впрочем, проблемой вполне решаемой. Никто ведь не станет заставлять ее делать то, чего она не хочет.
- Отец наверняка понимает, кого пригласил в замок. Стюарт Горден представлен ко двору, да и шума он делает немало. А второго - его кузена? - я никогда не видела. Я даже ничего не слышала о нем. Из чего могу сделать вывод, что он приличный молодой человек.
Кетрин усмехнулась.
- Ты, наверное, будешь смеяться, - заговорила она, глядя в пол. Голос ее ломался, то и дело срываясь на шепот. - Гейбл, я все еще люблю его. Стюарта. Я люблю Стюарта Гордена больше жизни. Да, я знаю, что он не пропускает ни одной юбки и волочиться за юношами, что у тебя с ним был роман, что он проматывает свое состояние и на его репутации не осталось ни одного чистого места, но... Гейбл, я думаю о нем каждый день с того самого момента, как мы познакомились. Я скучала по нему, даже когда мы были рядом. А когда он решил приударить за мной, счастливее меня не было девушки на всем земном шаре, хотя я прекрасно знала, что для него это ничего не значит. Гейбл, я люблю его. И я ни минуты не сожалела о том, что отдала ему себя всю, до конца. Я и сейчас ни о чем не жалею. Если я посреди ночи просыпаюсь от кошмара, я думаю о нем, и мне постепенно становится нестрашно. Понимаешь?
Габриель медленно кивнула. Она понимала. Что-то похожее она пережила - причем тоже с ним... С этим же мужчиной. Вот только здесь ключевым было слово «пережила»: после бурного, сметающего все доводы рассудка романа, который длился почти год, Габриель и Стюарт Горден поостыли друг к другу и благополучно разошлись. Габриель вообще легко расставалась со своими бывшими возлюбленными, словно ни один из них не сумел проникнуть в ее сердце достаточно глубоко. А вот Кетрин была в этом отношении совершенно другой девушкой. Насколько знала Габриель, Стюарт Горден был ее первым мужчиной - и, кажется, пока единственным.
Пальцы Кетрин сжали ткань покрывала так, что костяшки побелели.
- Габриель... Я хочу кое-что тебе сказать. Если отец так решил... Даже если ты выйдешь за него замуж, он будет моим мужем, понимаешь? Понимаешь меня?
Она вскинула голову и посмотрела на сестру. По лицу ее бежали тоненькие струйки слез. Габриель вдруг ощутила такой прилив нежности, какой не испытывала уже очень давно. Улыбнувшись, она подалась вперед и крепко обняла Кетрин.
- Да хоть за обоих разом выходи, Кет, - неловко пошутила она. - Стюарт еще молод, и, возможно, брак превратит его в достойного человека. Ему же придется заботиться о любимой женщине... Он твой, Кет, только твой. Никто не собирается его у тебя отнимать...
Она говорила еще что-то в этом роде, утешая хныкающую Кетрин и в то же время понимая, что говорит сущую ерунду, - она слишком хорошо знала Гордена-старшего, чтобы обнадеживаться какими-то изменениями к лучшему. Но ей хотелось успокоить Кетрин.
- Гейбл, Гейбл, я не смогу жить без него, я... Гейбл...
Это было первое в ее жизни сильное чувство к мужчине. Выбор был не лучшим, но ведь говорят, что любовь слепа. В этом случае она, кажется, оказалась еще и глухой, ибо не слышала голоса рассудка, да и хорошим обонянием не отличалась: репутация Стюарта Гордена пахла дурно.
3. Соглядатай
Габриель покинула комнату Кетрин глубоко за полночь. От сладкого ощущения сытости не осталось и следа, да и на душе у нее было муторно: хотелось уснуть и проснуться где-нибудь не здесь, а, скажем, у тетушки Изабеллы или на постоялом дворе «У трех тополей» - только задолго до того, как он сгорел.
В ее комнатах было темно, она приказала принесли свечи. Габриель могла обойтись без них, ведь ее зрение стало гораздо острее, чем раньше, да и в темноте глаза видели отлично. Но ведь Глория, помогавшая ей готовиться ко сну, не могла выполнять свои обязанности без света.
Оставшись одна, Габриель легла в постель, не потушив свечей. Уснет она или нет, а отдохнуть следует, причем в большей мере не физически. Собственные мысли утомляли ее. Как она буду вести свой новый образ жизни, если отец все же выдаст ее замуж? Что будет с Кетрин, если она не получит желаемого? Как примирить ее с избранницей отца - или не стоит этого делать, а стоит вытолкнуть эту залетную птичку из чужого гнезда? Что вообще делать в сложившейся ситуации?.. Такими вопросами она задавалась, глядя на пламя. Три шаловливых огонька плясали на свечах, постепенно съедая их. Вдруг в окно постучали. Это мог быть только один... хм... не человек.