Габриель улыбнулась.
- Больше, чем когда-либо. Может, начнем с того, что уйдем отсюда?
Лойд стушевался.
- Ты права. Идем.
И они двинулись в обратный путь.
- Послушай, Лойд, а ты не боишься, что твои слуги попытаются запереть тебя здесь? - спросила Габриель, когда они поднимались по лестнице на поверхность. - Закроют дверь, завалят чем-нибудь вход, пока ты спишь.
Лойд усмехнулся.
- Из этой камеры еще десяток тайных выходов, - сказал он.
Они вышли на поверхность, и Габриель с удовольствием втянула в себя темно-сладкий ночной воздух. Очень хотелось оставить все, что сказал Лойд, там, где это было сказано, под землей. Но оно, словно длинная липкая тень, вытащилось вслед за Габриель на поверхность.
- Скажи, Лойд, как ты сам стал вампиром? - решив продолжить прерванный разговор, спросила она, когда они вернулись в комнаты. Лойд горько улыбнулся.
- Я проиграл свою жизнь, Габриель. Да, и так бывает...Хочешь услышать эту историю?
- Пожалуй, - подобрав платье, Габриель забралась на кушетку. На самом деле ей было не очень-то интересно знать, как Лойд превратился в того, кем он был сейчас, и как он попал на остров. Но она была вправе знать эту историю, поскольку теперь Лойд сам знал о ней кое-что.
- Мне было тогда двадцать три года, - начал Лойд. - Я только что женился по настоянию родителей на милой, незаслуженно презираемой мной девушке, и как только появились первые признаки беременности, я отдалился от нее. Я думал о том, что ребенок сблизит нас и наложит на меня многие обязательства, а до тех пор можно еще пожить в свое удовольствие. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я испытывал отвращение к своей новой семье. Думаю, я просто боялся сделать шаг в новый период своей жизни. Я был не готов к этому, да и не хотел, чтобы моя беззаботная жизнь заканчивалась...
- Знаешь, Габриель, я был довольно избалованным молодым мужчиной, - Лойд улыбнулся. - Единственный наследник крупного состояния, красавец, щеголь. Я проводил время с друзьями в пирах и развлечениях. Мы играли в карты. У меня было два лучших друга - мы часто играли вместе, ставили на кон огромные суммы, выигрывали и проигрывали их. Собственно, деньги для нас не имели значения, важен был азарт. Но постепенно к нему добавилось кое-что еще. Впервые мы трое почувствовали это, когда сели играть с еще двумя новыми в обществе молодыми людьми. Они уступали нам в мастерстве, и мы раздели их до нитки. Такое случалось и раньше - удача ведь очень капризна. Но в тот вечер мы, переглядываясь и обмениваясь знаками, впервые сделали это сознательно. Нам не нужны были деньги, их у нас хватало. Нам понравилось держать в руках нечто большее, чем карты - человеческую судьбу... Надо сказать, что после этого мы чувствовали себя отвратительно. Но прошло всего несколько дней, как мы снова сели за карточный стол, и все повторилось. Мы играли великолепно. Мы ни от кого не скрывали, что играем вместе, и шулерами нас назвать было нельзя. К тому же, многие игроки, садившиеся с нами за карты, тоже брали себе других игроков в союзники. Тем не менее, о нас пошла дурная слава. А мы, словно не замечая этого, продолжали все больше и больше увязать в игре: мы были готовы отказываться от выигрышей, лишь бы иметь возможность манипулировать чувствами других игроков и наслаждаться своей властью над ними. В мире высшего света, где все кажется мелким и незначительным, нам самим это доставляло очень острые ощущения...
Габриель слушала Лойда, не перебивая. Перед ее мысленным взором проплывали гостиные и клубы с воздухом, тяжелым от непрерывно горящих свеч, с фигурами игроков, сидящих за карточными столами, с запахом вина и завораживающим плеском-шелестом карт.
- ...Так длилось много месяцев. Моя жена успела родить дочь, но я едва уделял время им обеим. И вот однажды в нашем обществе появился необычный господин. Его звали Коэн Альзар. Он был альбиносом, на вид ему было около тридцати. Он всегда был безукоризненно одет, прекрасно изъяснялся, в том числе и на многих иностранных языках, цитировал произведения философов, историков и поэтов. Он предавался светским развлечениям, ухаживал за женщинами. Вот только лицо его почти всегда оставалось бесстрастным, и ничто, казалось, не может по-настоящему тронуть этого человека. Для светского общества это, разумеется, был вызов. Для нас троих - и подавно. Альзар интересовался карточными играми. Он снимал большой особняк, и мы, как-то находясь у него в гостях с другими молодыми членами высшего общества, предложили ему партию... Возможно, мы просто не сумели вовремя остановиться. За первой партией последовала вторая, за второй третья. Мы играли всю ночь с переменным успехом, но, когда стало светать, он обыграл нас с такой легкостью, что мы поняли: он лишь забавлялся с нами. Никакие наши уловки и хитрости нам не помогли. Мы проиграли, причем проигрыш был как никогда крупный. Тогда один из нас предложил Альзару продолжить игру и дать нам возможность хотя бы немного отыграться. Он согласился, но сказал, что игра продолжится в следующий раз и будет уже другой. Тогда никто из нас не придал его словам значения. Мы разошлись, договорившись встретиться через три дня. За эти три дня он выследил и пометил каждого из нас. А когда мы, ошеломленные произошедшим, снова собрались у него, чтобы продолжить игру, он объявил новые правила.