Кетрин визжала, извивалась, билась об пол, словно в страшных судорогах. Ей было больно. Ей было страшно и больно - не нужно было обладать особым умом и наблюдательностью, чтобы понять это. Но постепенно она стала затихать - с каждой каплей крови, вытягиваемой из ее тела, жестоко и неумолимо отбираемой Габриель, она становилась все слабее. Наконец она замерла совсем. Габриель выпрямилась, села на пол... А потом рухнула рядом.
6. Дождь
Сознание продиралось сквозь мрак. Несуществующими руками оно разгребало тьму, пытаясь выбраться из нее наружу, но куда оно стремилось - вверх, вперед или даже вниз, погружаясь еще глубже - понять было невозможно. Иногда в этом мраке тонкими сияющими нитями вспыхивали мысли... Вспыхивали и тут же гасли, так и не ухваченные сознанием. Это длилось какое-то время - может быть, пару минут, а может быть, и пару часов. Там, внутри, во мраке, времени не было. Потом появился коридор - длинный темный коридор с потертыми половицами и стенами, оклеенными дешевой бумагой. В стенах были двери, из-за них, словно из-под воды, раздавались медленные и невнятные человеческие голоса. Габриель знала этот коридор, но никак не могла вспомнить, где и когда она его видела. Там, в конце коридора, в темноте, была еще одна дверь - Габриель точно знала, что была, но это было так далеко, что дойти до нее, казалось, было невозможно.
Вдруг сзади послышался звук шагов - приближались трое. Они двигались быстро, но старались не шуметь. Один из них положил руку Габриель на плечо - и Габриель, схватив эту руку, дернула, выворачивая наружу. Раздался крик и сочный хруст костей, брызнула кровь. Габриель дернула человека за руку и тот, пролетев вперед, растянулся в коридоре. Послышался выстрел - Габриель оглянулась на пролетающую мимо мушкетную пулю, потом повернулась к стрелявшему человеку и впилась в его горло. Третий попытался бежать - Габриель настигла его через несколько шагов и тоже прокусила ему шею. Потом она вернулась к первому и убила его так же, как и двух других. После этого она двинулась вперед по коридору.
Там уже слышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и Габриель увидела на пороге девушку - рослую красивую шатенку в довольно вульгарном платье. Лицо у него было встревоженное. Какую-то долю секунды Габриель казалось, что она смотрит на себя в зеркало. А потом она зацепилась пальцами за корсаж платье девушки, потянула ее на себя и стиснула в объятьях.
Габриель почувствовала легкий укол в шее и одновременно с ним ощутила, как в ее рот льется ее собственная кровь. Несколько глотков - а больше и не было нужно. А потом она отпустила девушку - та отшатнулась, но не упала. Габриель заглянула ей в глаза.
- Ты не вспомнишь этой ночи, пока не придет твое время, - сказала она. - А теперь иди. Возвращайся. Здесь ничего не произошло. Это был просто шум.
И девушка, послушно повернувшись, пошла назад в комнату. Дверь бесшумно закрылась за ее спиной. Габриель повернулась и тоже пошла прочь. Нужно было убрать тела убитых, нужно было... Только вот пол под ногами стал таять и подниматься, словно это был просто темный туман. Габриель двигалась, но уже не чувствовала своих шагов, к тому же вокруг было так темно, что не было никакого смысла куда-то идти. Потом она поняла, что никуда и не идет, а просто лежит с закрытыми глазами. И тогда она попыталась открыть глаза.
Над ней была чернота. Где-то высоко-высоко, за ломаным краем провалившегося купола, на который падал темный свет догорающих факелов. Из той темноты сверху прилетали редкие крошечные холодные капли. Они падали на пол храма, на одежду Габриель и ее лицо. Начинался дождь.
Габриель села. Сбоку от нее лежали останки Кетрин. Взгляд на них вызывал тоскливое отвращение и какую-то странную, непривычную, ноющую боль в груди. Габриель поднялась, принесла оставшиеся факелы и сложила их на останках своей сестры. Потом собрала те, что еще горели, и положила их к предыдущим. Вскоре вспыхнул славный погребальный костер.
- Прощай, Кетрин, - прошептала Габриель.
Попытавшись продлить жизнь своей сестры, она совершила чудовищную ошибку. Она не исправила ее и не искупила свою вину. Но, дождавшись, когда от костра останется лишь пепел, Габриель почувствовала, что у нее на душе стало гораздо спокойнее. Словно она вернула давний и тягостный долг. Или этот долг вернули ей.