- Не скоро?
- Ты еще очень молода, Габриель. Ты младенец, едва появившийся на свет, - Женщина едва заметно улыбнулась. - Но, как ни странно, ты уже сумела внести свой вклад в совершенствование нашей крови. Ты знаешь, что ты сделала?
Габриель покачала головой из стороны в сторону. Движение было новым, сделать его было чуть сложнее, чем предыдущее, но она справилась.
- Ты поглотила мертвую кровь. Именно поэтому ты сейчас так близка к смерти. Но со временем это сделает тебя только сильнее.
Она ненадолго замолчала, очевидно, задумавшись, потом произнесла:
- Я постараюсь явиться еще кому-нибудь из носферату. Они должны знать об этом. Это сделает тебя ценнее... А сейчас пошевели пальцами. Ну же, Габриель... Я хочу вернуться туда, откуда пришла. Я устала. Я хочу обрести покой.
Габриель не хотелось отпускать свою собеседницу. У нее было к ней еще много вопросов... Да, но едва ли не на все из них она уже знала ответы. Почему Колетт Шевьен выбрала ее? Она сама об этом сказала: она сочла, что Габриель похожа на нее внешностью и характером, поэтому и сделала ее своей наследницей. Что ее ждет впереди? Долгая, едва ли не вечная жизнь. Конечно, некоторым вещам в ней не будет места: яркому солнечному свету, вкусной человеческой пище, первому крику своих собственных детей... Но вряд ли Габриель не сможет без всего этого обойтись. Пока ведь она справляется - и даже находит в своем существовании своего рода удовольствие. Что ей теперь делать? Колетт Шевьен сказала же: подвигать пальцами...
Габриель напряглась и двинула указательным пальцем правой руки. Призрак носферату дрогнул и зарябил.
- Так, так, девочка... Молодец. Хорошо. Продолжай...
Габриль попыталась заставить шевелиться и другие пальцы, в конце концов ей удалось сжать их в кулак - и тогда призрак Колетт Шевьен, подарив ей на последок одобрительную улыбку, исчез. Если мне снова нужно будет с ней поговорить, думаю, я сумею вызвать ее, и для этого даже не понадобиться доводить себя до смерти, - решила Габриель. Преодолевая странное сопротивление, она принялась разламывать, разминать свое тело, возвращая ему подвижность. И когда она, собравшись с силами, встала с кресла, послышались тихие шаги, а потом в дверь осторожно постучали. Стук был условный, и хотя Габриель слышала его последний раз довольно-таки давно, не узнать его она не могла.
3. Среди живых
Вертушок внутреннего замка сухо щелкнул, Габриель открыла дверь и отступила в сторону, впуская в комнату Стюарта Гордена.
- Доброе утро, Габриель, - произнес он. - Хотел бы сказать, что ты хорошо выглядишь, но, боюсь, не смогу.
Габриель мельком взглянула в зеркало и благословила скверный свет: при нем ее сухая серая кожа и запавшие глаза вполне могли сойти за признаки болезни, которая ее якобы мучает.
- Тогда скажи хотя бы, что ты рад видеть меня живой, - ответила Габриель. - Зачем ты пришел?
Стюарт стушевался.
- Габриель, нам нужно поговорить. То, что произошло с Кетрин, не дает мне покоя. Если я как-то могу...
- Боюсь, не можешь, - Габриель посмотрела ему в глаза. - Но не терзай себя так. В том, что случилось, ты виноват столько же, сколько и я.
- В чем же виновата ты?
В том, что пыталась превратить свою сестру в носферату, когда поняла, что она умирает, - подумала Габриель.
- Не досмотрела.
Стюарт Горден с шумом выдохнул, прошелся по комнате.
- Я говорил ей, что люблю ее, Гейбл. Я не виноват, что она мне не верила.
И ты действительно женился бы на ней? - хотела спросить Габриель. Но какое это теперь имело значение...
- Что ты теперь собираешься делать? - спросил Стюарт, остановившись около окна. Он посмотрел на выцветший и вылинявший пейзаж, простирающийся за ним, но явно только потому, что не хотел снова встречаться взглядом с Габриель.
- О чем ты?
- Ну... Ты теперь старшая в доме Ольдкейм. Ты должна занять престол.
- А ты рассчитываешь на место рядом со мной? Прости, Стюарт. Королем станет Джим.
Стюарт обернулся.
- А ты? Ты ведь можешь теперь...
- Теперь?
Слово взлетело в воздух и повисло в нем, звонкое, почти стеклянное.
Стюарт обернулся, со странной тоской во взгляде посмотрел на Габриель, потом торопливо пересек комнату и положил руки ей на плечи. Как раньше, черт тебя подери, Стюарт, так же, как ты делал это раньше, перед тем, как сказать что-нибудь важное, нежное, какую-нибудь глупость, уносящую сознание в сияющую даль... Вот только на этот раз выражение лица у тебя, Стюарт, совсем не романтическое.