- Вижу, ты собралась ехать туда, - произнес Кассен и тяжело вздохнул. - Я так и думал...
- Спасибо тебе, Кассен, - прошептала Габриель.
- И когда ты отправляешься?
- Немедленно.
- Даже не повидавшись с Джимом?
Габриель поднялась.
- Если я не вернусь, ему будет лучше думать, что я уже давно мертва.
Кассен усмехнулся.
- Габриель, не решай за людей, как им будет лучше. Не лишай их возможности увидеть дорогого человека, пускай и в последний раз. Час или два ничего не решат в твоем путешествии. Сходи к Джиму.
Габриель задумалась на минуту - потом кивнула и твердо направилась к двери.
- Заодно скажешь ему, что он теперь король, - бросил ей в спину Кассен. В голосе советника слышался смех.
Габриель остановилась и, медленно обернувшись, пристально посмотрела на него.
- Кассен... Если бы я сказала, что собираюсь стать королевой, что бы ты на это ответил?
- Да ради Бога, - невозмутимо ответил Кассен. Габриель прищурилась.
- Неужели ты готов подчиняться такому чудовищу, как я?
- А почему бы и нет? У всех правителей свои недостатки. Кто-то ленив, кто-то глуп, кто-то жаден... Кто-то предпочитает видеть в своей постели детей, кто-то зависит от алкоголя или опиума.
- Но никто из них не убивает людей.
- Лично - нет... Почти никогда.
На губах советника играла страшная едва заметная улыбка.
- А если бы я сказала тебе, что голодна? Прямо сейчас?
Опираясь на трость, Кассен поднялся.
- Я ответил бы, что распорядился отложить на неопределенное время казни нескольких государственных преступников, а потом предложил бы составить мне компанию в инспекционной поездке в городскую тюрьму.
И запер бы меня в одной из камер, дождавшись подходящего момента? - подумала Габриель и почти сразу поняла - нет. Кассен множество раз имел возможность убить ее, но ни разу не воспользовался своим шансом. Он убил бы ее раньше, если бы хотел... Вот у кого вампирам еще учиться и учиться.
- Твоя предусмотрительность поразительна, Кассен, - произнесла Габриель. - Ты страшный человек.
- Этот человек на вашей стороне, миледи, - Кассен склонил голову, словно ему сделали комплимент. - Я распоряжусь подать для вас дорожную карету.
- Благодарю, Кассен. Но лучше просто лошадь, - ответила Габриель и вышла из комнаты.
С Кассеном что-то случилось, - решила она. - Он превратился в другого человека. Или же... нет? Вдруг он всегда был таким и просто носил маску, а теперь обстоятельства складывались так, что он был вынужден показать свое истинное лицо? Нет, не был вынужден... Осмелился. Решился. Счел, что может это себе позволить, - Да! Именно так. Он счел, что может позволить себе немного побыть собой. И вот Габриель увидела Кассена таким, каким для себя он был всегда: насмешливо-мудрый, предусмотрительно-преданный, он упивался своей властью, в том числе и властью над ней, Габриель, от которой зависела его собственная жизнь и судьба... Какая прочная связь между ними теперь, - подумала Габриель. - Страшная, прочная, прекрасная связь. Кассен ведь никогда не оставит ее, вне зависимости от того, прикажет она ему это или нет. Он наслаждается, служа ей, заботясь о ней, оберегая ее - и делая то, что ему заблагорассудится. Вот какое оно, истинное лицо королевского советника Энжела Кассена.
А она? Сама Габриель? Является ли она тем человеком, каким видят ее окружающие? Настолько ли она смелая, чтобы показать им свое истинное лицо? Нет, дело совсем не в том, что она носферату. Дело в другом... Дело в том, что ее отец и старшие братья мертвы, ее любимая сестра тоже, а Габриель, отнимая человеческие жизни, продолжает жить, и... ей не плохо. Она чувствует глубокую, непроходящую печаль - но не умирает от горя. Ее печаль словно ночная бабочка, бьющая крылышками за стеклом комнаты, в которой горит свет, - неустанно бьется в прозрачную преграду, мельтешит, не улетает. Но она не может проникнуть внутрь. Рано или поздно ты просто перестаешь ее замечать, даже если бабочка никуда не исчезает. Вот и Габриель, потеряв почти всех своих близких, продолжит делать несчастными других людей. Она строит планы на будущее и способна даже улыбнуться. Да что же за чудовище она такое, если не может испытывать нормальные чувства? И, самое страшное, не превращение в носферату изменило ее. Она всегда была такой... Однажды Герт сказал ей, что она прирожденный убийца. Габриель обиделась на него тогда. Но в чем-то он был прав: в ней не хватало какой-то важной составляющей, чтобы она была обычным, нормальным человеком. Возможно, у нее попросту не было души.