— Сосредоточься.
Выпад ловко перехвачен. Всё произошло настолько быстро, что Гермиона не заметила, как оказалась в крепких объятиях лихолесского принца. Сердце бешено забилось в груди и что-то подсказывало, что вина не в быстром танце-сражении. Она прижималась спиной к груди эльфа, чувствуя его дыхание на ухе. Клинки зависли в воздухе, не причинив ему вреда, а волшебница оказалась зажата между грудью и руками лихолесца.
Дыхание сбилось, грудь наполнилась тяжестью. Отрывисто дыша, не решаясь пошевелиться, Гермиона замерла. Леголас тоже не был так спокоен, как могло показаться на первый взгляд — напряжение в теле выдавало лихолесского принца. Гермионе казалось, что она слышит, чувствует, как тяжело бьётся в груди его сердце. Его губы так близко к ней, что хватит одного слабого наклона головы и они соприкоснутся.
— Совсем стыд потеряли… — ворвалось в их единение смущённое бурчание гнома.
— Гимли... — не без веселья в голосе и улыбки на лице, Леголас укорил друга, выпуская волшебницу из объятий.
Гермиона негромко кашлянула и отпрянула от эльфа, краснея и пытаясь совладать с чувствами.
— А что я? — негодовал гном. — Не я тут непотребством занимаюсь, — буркнул Гимли, густо краснея. — Солнце сесть не успело, а они уже не стыдятся! — попытался упрекнуть их гном. Да что толку учить влюблённых осторожности.
— Леголас учит меня сражаться, — кажется, это прозвучало как оправдание.
— Орки оценят тесные объятия с женщиной, — со знанием дела поддел их потомок Дурина, и волшебница покраснела ещё больше.
— Гимли, — улыбаясь, одёрнул его Леголас, — ты имеешь удивительную способность появляться в самый неподходящий момент, а потом на это жаловаться.
— Молчу-молчу, — гном вскинул руки, признавая поражение. — Но я бы… — хотел он дать пару гномьих советов и персональный урок, как под взглядом Леголаса, обиженно бурча, решил оставил их одних.
Переглянувшись, весело улыбаясь, волшебница с эльфом негромко рассмеялись.
— Так на чём мы остановились? — всё ещё весело улыбаясь, Леголас перевёл взгляд со спины удаляющегося друга на Гермиону.
— Ты учил меня объятиям с орками, — ухмыльнулась девушка.
— Попробуем ещё раз.
Леголас удивительно быстро брал эмоции под контроль. Гермиона попыталась сосредоточиться для ещё одного выпада, вспоминая всё, чему успел научить её Леголас. В этот раз обманным манёвром ей удалось повторить все шаги, но выпад завершился волшебной палочкой у самого носа лихолесца. Это могло стать хорошим завершением урока самообороны, но задравшийся рукав платья смёл вкус победы. На глаза попался знакомый со времён Волан-де-Морта шрам. Улыбка пропала с лица волшебницы. Мерсер, Харо, Беллатриса. Носить его стало ещё тяжелее. Одни воспоминания наслаивались на другие, но, как ни странно, одновременно с тем напоминали ей о доме. Её желание вернуться не угасло, но возможность найти этот путь таяла с каждым днём.
— Гермиона?..
— Всё в порядке, — она тряхнула головой и улыбнулась, опуская руки. — Это осталось в прошлом.
Отложив оружие, Гермиона отошла к костру. В сгущающихся сумерках здесь они были одни, и нежеланные уши не слышали их разговора. Сев на бревно, она смотрела в пламя костра, вспоминая всё, что произошло за прошедший год. Эльф не хотел принуждать её вспоминать пережитое, но волшебница заговорила сама:
— В моём мире так называют магов, рождённых в семьях людей, не имеющих способностей к магии, — Грейнджер не отрывала взгляда от пламени. Мыслями она обращалась к прошлому, вспоминая всё, что пережила начиная с дня поступления в Хогвартс.
— Разве это плохо? — Леголас сел рядом с ней.
— Нет, но в нашем обществе принято считать, что чистокровные маги лучше. — Своими достижениями и талантами Гермиона не единожды доказала, что происхождение не влияет на талант мага. Однако переубедить всех невозможно. — Некоторые считают такое происхождение недостойным волшебника. — И таких было много. Драко при любой возможности не забывал напомнить ей об этом. Но с годами она научилась не обращать внимания на ярлыки. — Одна волшебница решила мне об этом напомнить.