События вновь мельтешат в голове, выворачивая наизнанку сознание и оголяя новое воспоминание. Недолгая радость обрывается необходимостью покидать нагретые стены чужого дома и вместе с другими торопиться в поход, на помощь Гондору. Новая зреющая битва, надобность спешно выступить в путь и принять вызов судьбы. Очередное расставание, но не у поля боя, а там, у Тропы мёртвых, в разбитом лагере людей, которых одна близость с этим местом пугает. Неспокойное сердце не желает отпускать эльфа в новое опасное путешествие — они должны пройти этот путь вместе.
Следы лихолесского принца теряются на Тропе мёртвых, а компания Эовин не приносит ей ощущения покоя. Внутри закипает злость и сильное желание догнать друзей. А потом… потом пришли они… Безжалостные дети Мордора, и пролилась новая кровь. В пылу нового сражения, смутно всплывающего у неё перед глазами уродливым лицом урук-хая, она слышит звон оборванной цепочки. Забывая о противнике на доли секунды, Гермиона находит взглядом вещь, что принадлежит ей. На голом камне её Маховик ведёт свой отсчёт, лишая волшебницу выбора. Вновь, повторяя свой былой опыт, она бросается к нему, забывая о предосторожности; успевает схватить его в руки, обогревая ладонями, и обернуться на рычание орка, встречая лицом к лицу того, кто в один замах собирался лишить её жизни. Картина смазывается и со звоном проигранной дуэли меч врезается в камень.
***
Гермиона отняла руку от головы — боль отступила, вернув потерянные воспоминания.
— Леголас.. — тихо шепчет себе, осознавая, что наделала.
Наперебой обеспокоенные друзья пытаются дозваться до неё, но не могут пробиться сквозь завесу осознания ошибки.
Волшебница закрывает глаза; ей больше никогда не вернуться в этот мир. Жить в неведении исхода войны. Не знать: вернётся ли он живой в родные леса Лихолесья; прольётся ли вновь свет на земли Средиземья.
***
Я буду помнить всё, до первых седин.
Буду привыкать засыпать один.
Я буду молиться Богам.
Чтобы где-то там, ты была весела ©.
Сжимая кулаки до боли, до следов, оставленных ногтями на коже, лихолесский принц стискивал что есть сил зубы и давил рвущийся из души рык — проклятье Галадриэль… там, в клетке из рёбер, носятся, раздирают внутренности страшные звери — горе и одиночество, предсказанные ему Владычицей. Посулила ему Галадриэль познать самое лютое одиночество, быть оставленным в самый подлый момент, если только не отступится от похода с Братством, а если оставит их — обещала найти мир и покой, и душа бы успокоилась, а иначе…
А «иначе» случилось с ним на Тропе мёртвых, когда на дерзкое «эльфы не боятся смерти!» король мёртвых едко ответил — «только ли своей?..». Душа обмерла, рухнула в ужасе в пятки — что делать? Бежать назад, отвести беду, защитить?..
Давно умерший король торжествует, играя с чувствами, рисуя перед глазами страшные картины: позади бой, и эльф нужен там, иначе — беда… Но отступить нельзя, назад дороги нет, рядом плечом к плечу Арагорн и Гимли, он нужен им, а слова короля — лишь слова… Дёргает за самую слабую струну, ждёт, когда надорвётся.
Не надорвётся. Леголас без сомнений прошёл Тропой мёртвых… и горше всех заплатил за отданный долг. Вернуться и не найти её — для него не было страшнее известий.
И если это была плата за то, чтобы пойти вместе с Братством и дойти до конца, то была ли её жизнь равноценная сотням жизней, спасённых ими в этом походе?.. Прав был Арагорн — рука, в которой был лук и меч, не дрогнула, и эльф дошёл с ними до конца.
— Никогда не думал, что буду умирать бок о бок с эльфом.
— А как насчёт бок о бок с другом?..
Эту битву они выстояли… И пока была цель, пока был смысл — он жил, молчаливо и безжалостно, высекая врагов и прячась от дружеского костра… пока была война — было рядом плечо друга, а затем резко закончилась. Победили. Отгорели погребальные костры, загремели победные песни, а эльф сорвался из Гондора в беззвёздную ночь верхом на Ароде. Гимли только проводил взглядом чёрный плащ, полощущийся на ветру, да белый хвост жеребца, развевающийся в бешеной скачке… понимал, что не разделит больше никогда конскую спину с другом, который ныне сам бежал ото всех.