***
Сроки поджимают, а ей всё кажется, что времени недостаточно для принятия решения, которое колоссально изменит её жизнь. Как можно выбрать между ещё одной жизнью и смертным приговором, который подписываешь своей же рукой? Но как знать, что там, внутри неё, бьётся осколок солнца, а не обломок темноты?
Поступившее приглашение на дружеский ужин от семейства Уизли — затея самой Молли. Отказывать добродушной и гостеприимной хозяйке не хотелось, ведь всё, что она делала, лишь из добрых побуждений и попытки немного развеять девушку и прогнать ту чёрную тучу, что она сама создавала над собой. Гермиона хотела избежать всех разговоров и взглядов, как и неловких пауз — они непременно появятся, стоит им с Гарри, Роном и остальными оказаться за общим столом. Уже ничего не будет как прежде — она это знала. Добрых слов матери с попыткой напомнить всё то лучшее, что было у неё в жизни, — связано именно с этой двоицей, мальчишек из Хогвартса, которые всегда и везде были крайними. Кажется, на несколько секунд тёплая улыбка задержалась на лице слишком задумчивой и отрешённой в последнее время волшебницы.
Гарри и миссис Уизли крутились возле стола, занимаясь сервировкой, даже не стали утруждать Гермиону, которая сама изъявила желание хоть в чём-то помочь. Она чувствовала себя фарфоровой куклой, о которой заботились, и не было ни осуждающих взглядов, ни шуток с намёками, даже со стороны вечно подкалывающего Джорджа, пока всё семейство и друзья не устроились за общим столом. Всё не заладилось, пожалуй, с того самого момента, как на кухню с неохотой спустился Рон.
Молли, спохватившись, взяла со стола миску с салатом и тут же поспешила положить на тарелки детей и гостей, иногда не спрашивая, хотят ли те угощение.
— Давай, — ворковала она над Гермионой, — витамины полезны для молодого подрастающего организма, — беззаботно и по-матерински добро улыбалась миссис Уизли, не задумываясь о том, что с другой стороны стола на её слова отреагирует один из сыновей.
— Спроси у Кикимера, что для него полезнее.
— Рональд! — осадила его Молли, но от этого прозвучавшие слова мягче не стали.
Грейнджер от самого начала не нравилась затея с ужином и, согласившись на него, надеялась, что что-то изменится в лучшую сторону и хотя бы на время она сможет забыть о том, что вынужденно переживает изо дня в день, но когда близкий человек, не стесняясь, ранит словами, становится по-настоящему обидно и больно.
Гермиона резко встала из-за стола; стул со скрипом проехал по полу назад, отодвигаясь. Она поспешила покинуть чужой дом, не предпринимая ещё одной попытки стерпеть и остаться.
— Но, может быть, всё же… — миссис Молли мялась у дверей и пыталась сгладить назревший конфликт, старательно подбирая слова.
— Простите, — Грейнджер действительно было жаль, что всё вышло именно так, но меньше всего хотелось снова находиться в одном помещении с тем, кого она столько лет называла другом. — Всё было превосходно.
— Но ты ведь даже ничего не попробовала... — сконфуженная хозяйка не знала, как остановить внезапно убегающую гостью.
— Мне лучше уйти, — короткий взгляд в сторону кухни, будто ещё сомневалась в своём решении или до последнего надеялась, что он явится сам, но, видимо, слишком многого желала от парня, которого поставили перед не наилучшим фактом в его жизни. Сама виновата.
— Гермиона, подожди!
Грейнджер обернулась, замечая в дверях Джинни. Девушка схватила её за руку, словно боялась, что волшебница сбежит, не давая ей возможности договорить.
— Мы с Гарри тебя проведём, если ты не передумала…
— Не стоит, я…
— Стоит, — настоял Поттер. — Мы ведь друзья, не забыла? — парень мягко улыбнулся, надеясь хоть как-то отвлечь и подбодрить подругу, зная, что не сможет найти слов, которые изменили бы случившееся, а ведь никто из них не знает всей правды.
Грейнджер замялась и кивнула, может, всё же не стоит сбегать, не прощаясь, хотя бы отсюда?
***
Столько мыслей в голове, и столько вопросов, которые никогда уже не получат ответа. Жив ли? Окончательно сломанный Маховик, лежащий на столе в её комнате, служит тем самым напоминанием о путешествии, хотя, казалось бы, одно весомое и настоящее напоминание теперь неотделимо от неё, по крайней мере, ближайшие месяцы — точно.